– А если я пообещаю, что ты и твой друг уйдёте живыми из наших земель? – Этот вопрос прозвучал почти вызывающе. – Ты же не веруешь в римских богов, значит, для тебя не имеют значения их символы и предметы поклонения. Ты не думаешь, будто, оказавшись в руках друидов, «римский бог» поможет нам в войне с Римом. Так что тебе то этот орёл?

– Ага! – вновь развеселился тевтон. – И ты заговорила, как этот твой приятель, что лежит на вашем алтаре со стрелой в горле. Да, я не верю ни в римских, ни в ваших богов, но и мой Бог не говорил, что можно изменять данному слову. Орёл для меня не культовый символ, он для меня – символ чести. Как и для Арсения, который тоже не верит в богов, – Бог у нас с ним один и тот же. Это первое. Ну, а второе куда проще: ты можешь пообещать что угодно, только вот Совет друидов вряд ли посчитается с твоей волей. Ковасан хотел убить тебя, чтобы не потерять щедрых подношений местных охотников. Достойный повод! А разве остальные друиды не уничтожат тебя, если ты попытаешься нарушить их планы?

Риона не сразу ответила. Сперва она стряхнула полученную смесь в глиняную плошку, залила водой, размешала веточкой и прикрыла отвар широким листом лопуха.

– Готово. Немного остынет, и можно смазывать. Ты говоришь, Дитрих, что меня могут уничтожить, если я захочу им помешать? Но разве ты мне в этом случае не поможешь?

Наконец то она застигла его врасплох, он даже не сразу нашёл, что сказать.

– Не понимаю тебя. Только сейчас ты родному брату говорила, что не могла быть с ним откровенной, коль скоро он перестал ненавидеть Рим. А теперь что же, ищешь помощи у того, кто пришёл спасать римское знамя?

Она задумчиво посмотрела на него, потом на брата, который, не перебивая, внимательно их слушал.

– Если бы ты знал, Зеленоглазый, чего в действительности хотят наши жрецы, ты бы многое понял.

– Кое что я понял и так, слушая твой разговор с Ковасаном. Кое что, но далеко не всё.

Риона нахмурилась, по её лицу пробежала тень, и друзья разом подумали, что, возможно, как раз сейчас её посетило одно из тех видений, благодаря которым жрица так часто предсказывала будущее.

– А знаешь что, Дитрих! – впервые она назвала его только по имени. – Наверное, будет правильно, если я пойду вместе с тобой и с Крайком.

Оба мужчины какое то время ошарашенно молчали. Потом Крайк спросил:

– Это что же, план вашего Совета? Чтобы ты привела нас к ним прямо в лапы?

– Вы и так идёте к ним в лапы, вы сами того хотели! – Впервые она взволновалась, заговорила горячо и отрывисто. – Можете мне не верить, но я не хочу вашей гибели. Действительно не хочу! А защитить вас от нападений здесь и тем более в Долине туманов, кроме меня, не сможет никто. Рассказать вам до конца про планы Совета я не могу, и не только потому, что это запрещено: мне и самой не всё известно. Но если мы пойдём вместе, то, во первых, легче всё узнаем, а во вторых, я смогу помочь тебе, Дитрих, найти и твоего друга, и ваше знамя. В конце концов, вы умеете уходить от опасностей, почему же вам не попытаться с моей помощью осуществить ваш замысел, а потом, если я стану мешать, избавиться от меня так или иначе?

– А тебе как хотелось бы – ТАК или ИНАЧЕ? – съехидничал Зеленоглазый. – Ладно, шучу. А каким образом ты собираешься нас сопровождать? Лошади у тебя, похоже, нет. Хотя до сих пор ты при этом умудрялась отставать от нас совсем ненамного.

– У меня была лошадь, – нахмурившись, сказала жрица. – Перед последним переходом кто то отравил её. Теперь понимаю, что это сделал Ковасан. Он не хотел, чтобы я поспела вовремя и помешала пиктам  вас убить.

– И дар пророчества не помог? – съязвил Крайк.

– Если бы пророческие видения посещали меня постоянно и по каждому поводу, я бы уже сошла с ума! – отрезала Риона.