Дитрих и Крайк молча переглянулись. Наконец Зеленоглазый сказал:

– Интересное предложение. До завтра есть время, и мы с Крайком подумаем. А пока ответить можем только на один вопрос: мы ищем Арсения Лепида и его знамя. А где те две когорты, что пришли с ним сюда? Что сталось с легионерами?

– Если я скажу, что не знаю этого, то ты мне не поверишь. – Голос друидки прозвучал устало. – Но это – правда. Меня не было в Долине туманов, когда туда пришёл ваш легион. Думаю, многие из них погибли. Многие, но не все. Это тоже наверняка.

Дитрих откинул лопух и потрогал пальцем сделанную жрицей мазь.

– Можно накладывать повязку. Мох я тоже приготовил. Помоги ка мне, Риона, – женские руки нежнее мужских. Давай перебинтуем рану Крайка, пообедаем тем, что у нас осталось, и я схожу, поохочусь. Кажется, ты говорила, будто в этих местах на нас вряд ли кто нападёт.

– Надеюсь, – она кивнула. – Надеюсь, что никто. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты убил ещё десяток здешних жителей.

И женщина с самым невозмутимым видом стала разматывать на ноге брата старую повязку, чтобы нанести мазь и снова перевязать рану.

Глава 7 

СМЕХ И СЛЁЗЫ 

Зеленоглазый вернулся с охоты, когда солнце уже склонилось к закату. На заросшей лесом береговой террасе, что начиналась над друидским святилищем, в изобилии водились куропатки. Сначала Дитрих нарочно не замечал их, рассчитывая на более крупную дичь, но, изучив следы, понял, что косули приходят сюда лишь с наступлением темноты, чтобы спуститься на водопой к реке, кабаны скорее всего вообще избегают опушки, предпочитая более густую чащу. Дважды охотник заметил на древесной коре следы когтей – вечерами свою охоту на косуль устраивала рысь. Но мехом Зеленоглазый сейчас не интересовался, а есть кошатину ему хоть пару раз и случалось, однако совсем не хотелось – разве что не осталось бы надежды добыть другую пищу. Поэтому он решил не пропускать более куропаток, то и дело с треском вылетавших из кустов при его приближении, и через пару часов уже шагал назад, к реке, перекинув через плечо связку – целую дюжину птиц. При этом стрелы все, как одна, вернулись в его колчан: охотник не допустил ни одного неверного выстрела.

Подходя к месту стоянки, Дитрих издали уловил запах жареной рыбы, а раздвинув кусты, увидал самую мирную картину, какую только можно было представить в таких диких, безлюдных местах.

Крайк полулежал на своём плаще, привалившись спиной к дорожному мешку, а его сестра, стоя на коленях возле примитивного очага, сложенного из нескольких плоских камней, поворачивала укреплённый над огнём вертел с нанизанными на нём тремя крупными рыбами. Риона скинула свой чёрный плащ, сняла мужские штаны и была теперь одета только в простую, тонкой шерсти тунику синего цвета. Эта туника, должно быть, доставала ей немного за колено, обычно женщины британки носили более длинную одежду, однако Дитриху не раз случалось встречать жён охотников и пастухов, которые для удобства укорачивали свои туники именно до такой смелой длины. Жрица вытащила и костяные шпильки из своих волос, заплетя их в косу, которая толстой золотистой змеёй спадала по её спине, касаясь земли. «Наверное, если она встанет, косища будет до колен!» – подумал охотник.

– Доброго вам вечера! – произнёс охотник.

Брат и сестра разом обернулись.

– Ого! – обрадовался Крайк. – Совсем неплохо! С удачной тебя охотой, друг!

– Охота была хорошая! – Дитрих сбросил куропаток на землю, снял с плеча лук и колчан. – Но вы тут, как я вижу, тоже неплохо поохотились.