– А ты что, не видела, это все взаправду! Кстати, ты ведь была на лестнице… Что ты вообще видела?

– Ничего не видела, слышала только как хлопнула дверь.

– Если кто-то попал в подъезд, значит, он знал код? – резонно заметил муж.

– А кто его не знает! – всплеснула руками Софья Сигизмундовна. – И почтальон знает, и все сантехники, электрики…

– А вот я иногда забываю, – произнес муж.

– Потому что у тебя склероз, – не Очень-то убежденно произнесла Софья Сигизмундовна.

Павел Павлович кивнул:

– Знаешь, Софа, годы берут свое. Но чего-чего, а геморроя у меня нет.

– Я знаю.

– Зачем тогда говоришь?

– Со зла, – виновато понурилась жена.

Итак, убийство в подъезде принесло перемирие в квартиру двух в общем-то интеллигентных, но несдержанных людей. Павел Павлович пошел в коридор и принялся ремонтировать телефонный разъем. Он пыхтел, скручивая без инструментов тонкие проводки.

Наконец, закончив работу, позвал жену:

– Позвони Кате в Питер, поговори с ней, а я потом извинюсь. А то боюсь, если она меня услышит, трубку бросит. Или скажет такое, что потом ей самой передо мной извиняться придется.

Софья кивнула и принялась набирать номер, поглядывая на мужа, который стоял с виноватым видом, прижавшись спиной к стене. Возле его ноги лежала отбитая ручка чашки. Он, стараясь не смотреть супруге в глаза, придвинул ее к плинтусу, затем наклонился и спрятал в кулаке.

Жена, поговорив с подругой и извинившись за мужа, аккуратно, боясь порвать, вытащила из-под телефонного провода сложенный вдвое счет за междугородный разговор и положила его в сумку, с которой обычно выходила в магазин.

– Завтра же зайду в сберкассу, оплачу.

– Я уже оплатил.

– Но как же, счет у меня!

– Нам уже два раза дубликат присылали, а этот я оставил, чтобы тебя пугать. Если бы не оплатил, телефон давно бы отключили.

– Спасибо, родной. Сколько я тебе должна?

– Брось, нисколько.

Ехала Жильцова недолго, постепенно перебираясь на глухие улицы. Тянулись заводские заборы, склады. Она остановила машину возле дощатого забора, за которым располагалась стройка. Сидя за рулем, стащила с себя плащ, избавилась от изрядно надоевшего ей надувного живота, переоделась. Резиновая подушка легко свернулась в трубку. Светлана оглядела пистолет, тщательно его протерла и только после этого завернула в плащ. Этот плащ был куплен на тол кучке у вокзала, где, помимо водки и сигарет, торгуют всевозможным барахлом.

Враз постройневшая, в кожаной куртке, в черных джинсах, туго обтягивающих длинные ноги, с пакетом в руке, Жильцова прошлась вдоль забора, отыскала пару оторванных досок и нырнула на территорию стройки. Огромный котлован, в котором виднелись сваи и собранные опалубки, зиял у ее ног. Пакет полетел вниз, в глубокую яму, полную желтоватой глинистой воды. Светлана еще посмотрела, как поднимаются одиночные пузыри, как рябит поверхность, а затем желтоватая пена сомкнулась, надежно скрыв всщдоки.

– Ну, вот и все, – тихо сказала она, – дело сделано, Кленов мертв.

Теперь стоило обо всем как можно скорее забыть. Но пара деталей прочно врезалась в память: дырка, словно прожженная окурком на груди Кленова, из которой не появилось крови, и пистолет, выпавший из кармана плаща. О том, что жертва вооружена, заказчик должен был бы предупредить, ведь это в его интересах, а о том, что грудь мужчины, застреленного ею в подъезде, защищал бронежилет, догадаться теперь было несложно.

Машину Светлана Жильцова поставила на стоянку, оплатила аренду на месяц вперед.