работал под тропическим солнцем Сингапура и никогда не забывал напоминать об

этом при их редких встречах.

     Норрис дружески похлопал гостя по плечу, едва тот  вылез из  машины, и,

полуобняв,  провел  в роскошный  и  просторный трехэтажный особняк.  Блейд с

интересом ждал, когда он спросит что-нибудь вроде: "А  помните, Ричард,  как

мы с вами утопили джаповский плутоний?.."

     Этот  момент   наступил,  когда  Блейд,  передав  свою   теплую  куртку

мажордому, направился к широкой лестнице. Генерал, все еще поддерживая гостя

под локоть, произнес:

     --  А  помните,  Дик,  тот эпизод летом шестьдесят  третьего? Когда  мы

утопили  плутоний, из  которого  джапы собирались сделать  бомбу?  Да,  были

времена...

     Были  времена! Но сплыли...  Блейд  не  имел чести видеть генерала  лет

десять, и с тех  пор с  ним произошли разительные перемены. Норрис  полысел;

даже  небольшой  венчик  волос, еще  остававшихся на затылке,  он  тщательно

выбривал,  справедливо   полагая,  что  голый  череп   придает  определенную

импозантность его облику. Кроме этой, безусловно, значительной детали, можно

было  заметить,  что   Железный  Пит  как-то  ссутулился,   ссохся.  Гладкая

смугловатая кожа стала  резче  обтягивать  линии  острого подбородка и скул,

глаза  чуть  помутнели,  зато  в  голосе  экс-разведчика  стали  проявляться

признаки  обычных  человеческих   эмоций.  Измысленная   когда-то  и  кем-то

характеристика этого голоса -- "сталь при температуре  абсолютного нуля"  --

пожалуй, перестала себя оправдывать.

     Проводив Блейда до его комнаты, хозяин заботливо напомнил:

     -- Не забудьте, завтра в восемь отправляемся. Общество собралось весьма

многочисленное, человек  тридцать или сорок... -- он усмехнулся. -- Половины

гостей я и сам не знаю. Вероятно, приятели моей супруги...

     Ради разнообразия, Блейд приехал почти  трезвым -- если не считать пару

банок пива, которые он опростал  в придорожном баре,  чтобы  потушить пожар,

разгоревшийся  в   его  желудке   после  чесночных   сосисок.   Оставшись  в

одиночестве,  разведчик  первым делом убавил запас виски  в плоской походной

фляжке, которая пряталась в его кармане, и растянулся на кровати.

     Да,  бывали времена... Поглядев на экс-генерала,  Блейд еще  с  большей

остротой ощутил, как холодные лапы старости все туже и туже смыкаются на его

шее.  Недавно в ванной, разглядывая  себя в огромное, во всю стену, зеркало,

он обнаружил на груди первые серебристые  волоски. А во время десятимильного

кросса, в октябре,  вдруг  сообразил, что  более молодые  коллеги  намеренно

пропускают   его   вперед...    Видно,   стеснялись   демонстрировать   свое

превосходство? Он выругался, снова потянувшись к фляге.

     Подобные  самокопания  всегда  заканчивались  одинаково:   напившись  в

драбадан, он получал  несколько  часов желанного  забвения.