- Назад, сэр! – Крикнул ему один из солдат. – Люди Хилла1 уже переправились через ручей Йеллоу Бричиз Крик и уже у Саскуиханны. Они опрокинули нас!

- Тогда мы должны отбросить этих сукиных детей обратно! – Прорычал Кастер.

Его невеста Либби Бэкон хотела отучить его от крепких выражений, но даже во имя любви к Либби он не мог себя заставить прекратить ругаться. Он снова погнал лошадь вперед. Несколько человек, воодушевленные его примером, последовали за ним, но большинство все же бежало в тыл – к единственному спасительному мосту через реку.

«Вжик!» - Одна пуля просвистела совсем рядом, другая пропорола ему рукав. Он даже удивился, что кто-то дернул его за руку, пока не опустил вниз глаза и не увидел прореху в ткани.

Он рванул из кобуры свой шестизарядный армейский кольт и разрядил в мятежников весь его барабан. У него был еще один, по-пиратски засунутый в голенище одного из высоких мягких сапог, отобранных у взятого в плен кавалериста-конфедерата. Он опустошил барабан и того револьвера, после чего вытащил саблю.

На стальном клинке засияли солнечные блики. Кастер шенкелями заставил лошадь гарцевать и почувствовал охвативший его, пьянящий своим великолепием азарт битвы.

- Куды прешь, чертов дурень? – Заорал на него капрал с перепачканным пороховой гарью лицом. – Или думаешь, что ты своей бритвочкой порубаешь всех энтих мятежников?

Он сплюнул и заковылял на север, по направлению к мосту, и только тогда Кастер внезапно осознал свое полное одиночество. Лошадь перестала гарцевать под ним. Кастер пришпорил ее, нагоняя, а затем обгоняя солдат разбитого левого фланга Бёрнсайда. Крики атакующих мятежников позади него слились в один сплошной пронзительный звериный вой.

Артиллерия конфедератов заговорила снова. Всплески на поверхности Саскуиханны показывали, что мост уже находился в пределах досягаемости их пушек. Мост, который обещал спасение от одетых в серые лохмотья, босоногих чертей из Армии Северной Вирджинии. Крики, долетевшие со стороны моста, говорили о том, что некоторые вражеские пушки уже нащупали цель.

Кастер так же лихо спрыгнул с лошади перед палаткой Макклеллана, как и до того – перед штабной палаткой Бёрнсайда. Как и генерал Бёрнсайд, «маленький Мак», которого с такой надеждой называли молодым Наполеоном, стоял снаружи. Он указал на юг, в сторону позиции Бёрнсайда.

- Слышу, бой разгорается там с новой силой, капитан. – Сказал он. – Полагаю, вы довели до сведения генерала Бёрнсайда крайнюю необходимость удержания им позиции?

- Сэр, генерал Бёрнсайд понял это, но генерал Джексон, как оказалось, был против. – Ответил Кастер. – Мятежники уже на берегу реки по эту сторону Йеллоу Бричиз Крик, и будь я проклят, если там остался хоть кто-нибудь, чтобы остановить их продвижение к мосту.

Красивое лицо Макклеллана побледнело настолько, что это было видно в красноватых лучах низко стоящего солнца.

- Тогда, это конец, - сказал он упавшим голосом; его плечи опустились, как будто на них лег тяжкий груз. – Говорю вам, капитан, это конец. Если Потомакская армия разгромлена, какая может быть еще надежда сохранить нашу республику целой и неделимой?

- Мы еще не побеждены, сэр! – Даже для самого Кастера, его ответ прозвучал пустым звуком, даже он не смог убедить себя в возможности иного исхода.

- Горит! – Закричал кто-то вдалеке. – Господи Иисусе, мост горит!

Это конец, - повторил Макклеллан. – Мятежники с самого начала имели над нами численный перевес.

Кастер удивился этим словам, но промолчал, а Макклеллан тем временем продолжал:

- Все пропало, пропало, говорю вам. После этого поражения Англия и Франция со всей определенностью признают Конфедерацию Южных Штатов, чего они так страстно желают. И даже этот фигляр в Белом доме, осел, который втянул нас в эту войну – даже он более не сможет притворяться, что существует какая-либо надежда на успешное ее разрешение.