|
Да, это была скверная новость. Я и так не знал, что думать: «Ла Навидад» не преследовал испанскую эскадру, а сразу ушел за горизонт, пользуясь превосходством в скорости. Может быть, Кристин хотела устроить засаду у берегов Панамы? В таком случае, она просчиталась. Еще сутки прошли спокойно, а потом нам, всем пятерым, связали руки за спиной и вывели на палубу. Адмирал и Моник сидели в креслах, старик держал ее за руку. Выглядела она бледной и осунувшейся – видимо, Дюпон был прав насчет морской болезни. – Возможно, кто нибудь из вас хочет по доброй воле рассказать что нибудь еще, утаенное на допросах? – спросил адмирал. – Поверьте, сейчас самое время. – Граф, я же говорила вам: они упорствуют и имеют на то причины… – Да, да! – он погладил Моник по руке. – Эти люди имели сношения с демонами и прочими порождениями ада… Неужели паже страшный шторм не заставил вас подумать о раскаянии? Мы были на краю гибели! – Что до нас, – заметил Дюпон, – то мы по прежнему там, на краю. – Так отойдите от этого края! – граф рассердился. – Я многое передумал во время бури… И понял, что взял на себя слишком много, что грешен и нуждаюсь в покаянии. Я слишком стар! – Ну что вы, граф! – Моник поморщилась, что должно было обозначать улыбку. – Вы мужчина в расцвете сил и мудрости. – Нет, я слишком стар! – капризно возразил Ампурия. – Не знаю, увижу ли опять Арагон, в котором не был шестнадцать лет, увижу ли внуков… Господь послал мне бурю, чтобы я образумился. А то ведь и правда, раскукарекался, как молодой петушок: остановлю Дрейка, найду остров Демона, перенесусь со своей эскадрой в прошлое и прекращу морской разбой… Глупость и грех! – Граф!.. – Моник, кажется, испугалась. – Глупость и грех! – упорствовал адмирал. – Пусть случится то, что должно случиться! Ибо пути Господни неисповедимы. А общение с Демоном – грех перед верой! Как хорошо, что я образумился… И вот – моя эскадра разбросана по морям, Панама далеко, и я не знаю даже, в самом ли деле этот пират Дрейк перехватил Серебряный Караван. Мой долг – собрать корабли и уже потом отправиться туда. Что до вас, отребье, и вас, прекрасная Моник, то не мне решать вашу судьбу. Мы идем к Картахене де Индиас, где я передам вас в руки Святой Инквизиции. Не уговаривайте меня, Моник! Решение твердо. Так будет лучше для всех. Мне показалось, что Моник сейчас бросится на старика и свернет ему тощую шею, словно цыпленку. Однако она овладела собой и посмотрела на нас. – Что вы на это скажете, господа? – спросила Моник охрипшим голосом и я понял, что она действительно просит совета. Обстоятельства опять сделали так, что мы оказались в одной лодке. – Тоже считаете, что познакомиться с инквизиторами – лучший выход? – Какой же это выход? – Дюпон покачал головой. – Нет, насколько я знаю испанскую инквизицию, там обычно только вход. А выйти удается не всем, и не скоро… – Думайте о душе, а не о грешном теле! – назидательно сказал граф. – Начните прямо сейчас: что вы знаете об английском пирате Дрейке? Вот вы, безрассудный молодой человек! – старик указал на меня пальцем. – Вы говорили, что вместе с ним захватили серебро. Подтверждаете свои слова? – Да! – не мог же я, в самом деле, спорить. – Но я не знаю, где теперь Френсис Дрейк. – Что ж, воля ваша… Если инквизиции будет угодно передать вас гражданскому суду, вас повесят. Вот если бы вы могли что нибудь добавить, то я оставил бы суду письмо. Возможно, отделались бы каторгой! Подумайте об этом, пока мы в пути. – Я сказал все, граф. Настроение мое, как ни странно, улучшилось. Все же инквизиция была еще где то далеко, а рея, на которой меня подвешивали по приказу Моник, совсем рядом. |
