— А других где достанешь? — резонно спросила Жужа. — У нас безработных нет, как и у вас, и найти хорошую сестру — это, это…

Она запнулась в поисках нужного слова.

— Проблема, — подсказал Вершилов.

— Проблема, — подхватила Жужа. — Верно, проблема! Что же делать?

— Мириться, — ответил Вершилов. — Мириться и учить. Вот так, как делают наши врачи.

— И я так делаю, — сказала Жужа. Спросила заботливо: — Еще кофе? Хочешь?

— Да, — сказал Вершилов. — Хочу.

Жужа метнулась на кухню заварить свежий кофе, Вершилов встал, прошелся по комнате. Здесь Жужа проводит немногие свои свободные от работы часы. Порой к ней приходят друзья, должно быть, приходит Валент. И все-таки одна. Никого по-настоящему близкого на всем свете, с тех пор, как три года тому назад умер ее муж.

Страшная, однако, штука одиночество. Самая что ни на есть страшная…

Он подумал о том, что никогда еще не знал одиночества. Ни одного-единого дня. Бог миловал. Однако, если бы случилось так, что он остался совершенно один, он бы сумел справиться, он бы победил наверняка свое одиночество. Впрочем, каждому известно, мужику всегда легче, чем женщине, мужчина в силах оборвать свое одиночество, а что прикажете делать женщине?

Не может же, к примеру, Жужа подойти к какому-нибудь мужчине, пусть даже знакомому, сказать ему: «Давайте поженимся…»

Мужчина может сказать, но женщине не положено. Как-то не принято, хотя недавно Асина сослуживица приехала из Швеции, рассказывает: там женщины ведут себя активно, чтобы не сказать более. Сами знакомятся с мужчинами, сами предлагают сожительствовать, сами делают предложение по всем правилам: «Будьте моим мужем… Обещаю быть хорошей женой… Гарантирую полное счастье…» Смешно. А может быть, только так и следует поступать? Равноправие, подлинное, неподдельное, во всем? Всегда и во всем?

Вернулась Жужа с кофейником, налила душистый, исходящий паром кофе в чашку Вершилова. Пододвинула вазочку с печеньем.

— Полагаю, у тебя по-прежнему много друзей? — спросил Вершилов. — И по-прежнему к тебе идут косяком, на огонек или просто так, в гости?

Жужа покачала головой:

— Все не так. Совсем наоборотно. Или, лучше сказать, наоборот?

— Правильно, лучше наоборот, просто правильнее. Значит, меньше стали навещать тебя?

— Самой не хочется никого видеть, — сказала Жужа. — Я же устаю на работе…

— Это я знаю, можешь не рассказывать…

— Потом, вообще как-то…

Жужа снова замялась, ища нужное слово.

— Нет охоты? — подсказал Вершилов.

— Нет желания, — сказала Жужа. — Думаешь об одном, скорее бы в постель, заснуть, только чтобы ничего не снилось и чтобы не будили ночью…

Она взяла сигарету, опустив глаза, прикурила от его спички. Бледные щеки, тени под глазами, усталый рот. Глянула на него, заставила себя улыбнуться, но улыбке как-то не верится…

Помолчали оба, старательно пуская дым вверх, потом Жужа взяла новую сигарету.

— По-моему, главная беда мира знаешь какая? — спросил Вершилов.

— Какая? — спросила Жужа.

— Разобщенность, — сказал Вершилов. — Наша день ото дня растущая некоммуникабельность, разобщенность людей.

— Пожалуйста, — сказала Жужа, — пожалуйста, Виктор, поясни свои обвиновения.