Только представь! Все закончится: сомнения и страхи, ожидания, предчувствия – все! Все на этом закончится! Еще один раз – я потерплю, обещаю, а потом уйду на пенсию.

Томаш скакал перед ней, выглядел таким забавным и уверенным в своей правоте, что Даша не удержалась, рассмеялась и плюхнулась на сиденье автомобиля.

– Только сделаем это дома, не уверен, что ты, как Макс, дотащишь меня на себе через весь город.

– Разве я уже согласилась? – девушка включила зажигание. – Ты не опоздаешь на вокзал?

– Совсем из головы вылетело, проводим Полину вместе?

– Не думаю, что она этого хочет, – в ответ прозвучал уставший и тусклый голос Даши.

– Брось. Она не злая, просто сильно-сильно обижена на всех, на весь мир. И еще она не хочет меня ни с кем делить.

– Я ее понимаю.

Солнечный «Пежо» уловил прикосновение знакомых рук, приветливо заурчал и тронулся с места.

– Я буду встречать тебя, обещаю, – Том поправил сбившуюся на бок кепку.

– Обещаешь? – она обняла его за пояс, уткнулась в рубашку и боялась смотреть в глаза.

– Конечно.

Девочка с трудом отцепилась и, по-прежнему не поднимая глаз, пробормотала в сторону Даши:

– Ладно, присмотри за ним, пока меня нет.

– Договорились.

Полина пожала ей руку, еще раз обняла Тома и залезла в вагон. Через минуту поезд тронулся. Девочка высунулась в приоткрытое окно и махала рукой до тех пор, пока темно-зеленый вокзал, бежевый перрон и Томаш не скрылись из вида. На Дашу она больше не смотрела, хватит и того, что пожала ей руку.

Хватая на бегу рубашку, вдевая ремень в шлицы брюк, Том проскакал мимо Бьянки и даже не поздоровался.

– Сынок? Что с тобой?

– Мне надо, мама, надо убедиться, что с ней все в порядке. Я возьму машину? – его голос срывался, глаза воспалились от мучительной бессонницы.

Бьянка бросила ключи. Том поймал брелок левой рукой. Еще пару секунд он смотрел на мать и был ей признателен за то, что она ничего не сказала, не стала расспрашивать, просто пыталась помочь, как всегда.

Дашин автомобиль стоял на привычном месте во дворе. Том заметил ярко-желтый «Пежо» и с облегчением выдохнул: «Слава богу, здесь». Он припарковался и подошел к машине, увидел открытую дверь, и новая ледяная волна дикой смеси ужаса и предчувствия беды накрыла его с головой. Томаш взлетел на четвертый этаж. Так быстро он еще никогда не бегал – ни в детстве, ни во сне. Дверь в квартиру тоже оказалась незапертой. Дальше он двигался медленными беззвучными шагами, но каждый такой шаг громыхал внутри, будто отстукивал ритм гигантский оркестровый барабан. В прихожей на полу сидел мужчина в измятых, выпачканных дорожной пылью брюках цвета кофе с молоком. Рядом на обувной полочке валялся пиджак. Мужчина уткнулся лицом в колени – похоже, спал. Томаш остановился, немного постоял, затем постучал в открытую дверь. Мужчина не отреагировал. Тогда Том окликнул его:

– Извините, вы отец Даши?

Голова дернулась и упала на грудь, мужчина вскочил на ноги и так рявкнул, что от неожиданности Том отскочил назад, споткнулся и чуть не рухнул на обувную полку.

– Простите, простите, не хотел так напугать вас! Я друг вашей дочери, зашел узнать, где она, не могу дозвониться с утра.

Мужчина пялился на него быковатым взглядом, как рентген, просвечивая все внутренности и выворачивая наизнанку.

– Так ты и есть тот самый парень, на кого меня променяла дочь, – фраза далась ему тяжело, так, будто его доверху наполнял выпитый накануне виски.