|
- Вы правы, - подтвердил Пуаре, - он был бы совершенно опозорен. - Все это не объясняет нам, отчего вы просто-напросто не арестуете его, - заметила мадмуазель Мишоно. - Хорошо, я вам отвечу... (Только одно, - шепнул он ей на ухо, - не давайте вашему кавалеру прерывать меня, а то мы никогда не кончим. Этому старику надо стать очень богатым, чтобы его слушали.) Когда Обмани-смерть прибыл сюда, он надел на себя личину порядочного человека, превратился в почтенного парижского горожанина и устроился в незаметном пансионе. Это тонкая бестия, его никогда не застать врасплох. Словом, Вотрен человек крупный и дела ведет крупные. - Вполне естественно, - сказал Пуаре самому себе. - Ну, а вдруг выйдет ошибка и арестуют настоящего Вотрена? Министру не хочется, чтобы на него обрушились коммерческий мир Парижа и общественное мнение. У префекта полиции есть враги, и он сидит, как на тычке. В случае провала все, кто метит на его место, воспользуются тявканьем и рычанием либералов, чтобы спихнуть его. Тут надо действовать, как в деле Коньяра, самозванного графа де Сент-Элен, - ведь окажись он настоящим графом де Сент-Элен, нам бы непоздоровилось. Вот почему нужна проверка! - Так, значит, вам нужна хорошенькая женщина! - подхватила мадмуазель Мишоно. - Нет, он женщину к себе и не подпустит. Скажу вам по секрету: Обмани-смерть не любит женщин. - Тогда я себе не представляю, что пользы от меня для такой проверки, если, предположим, я соглашусь на это за две тысячи. - Проще простого, - ответил незнакомец. - Я вас снабжу флакончиком с жидкостью: она имеет свойство вызывать прилив крови к голове, похожий на удар, но совершенно безопасный. Это снадобье можно примешать к кофе или к вину, как хотите. Лишь только оно окажет действие, вы сейчас же перенесете молодчика на кровать, разденете, будто бы для того, не грозит ли ему смерть. А как только вы останетесь при нем одна, шлепните его ладонью по плечу - раз! и вы увидите, проступит на нем клеймо иль нет. - Сущий пустяк, - откликнулся Пуаре. - Ну как, согласны? - обратился Гондюро к старой деве. - А если букв не окажется, я все же получу две тысячи? - Нет. - Какое же тогда вознаграждение? - Пятьсот. - Стоит итти на это дело ради такой малости! Укор для совести не меньше, а мне не так легко ее успокаивать. - Заверяю вас, - вмешался Пуаре, - что у мадмуазель чуткая совесть, не говоря уже, что женщина она любезная и весьма сообразительная. - Ладно, - решила мадмуазель Мишоно, - если это Обмани-смерть, вы даете мне три тысячи, а если это обыкновенный человек, то ничего. - Идет, - ответил Гондюро, - но при условии, что дело будет сделано завтра же. - Не так скоро, дорогой мой, мне еще надо посоветоваться с моим духовником. |
