|
- Повтори. - Да, милый папа. - молчи, а то я дам себе волю и заставлю тебя повторить это сотню раз. Давайте обедать. Весь вечер прошел в ребячествах, причем папаша Горио дурачился не меньше, чем другие. Он ложился у ног дочери и целовал их, смотрел подолгу ей в глаза, терся головой об ее платье, - словом, творил такие безрассудства, на какие способен только любовник, самый нежный, самый юный. - Вы видите? - шепнула Дельфина Растиньяку. - Когда отец мой с нами, надо всецело принадлежать ему. А ведь это будет иногда очень стеснять. Эжен, в котором не один раз вспыхивала ревность, не мог осудить ее за эту мысль, содержавшую в себе зачатки черной неблагодарности. - А когда же квартира будет окончательно готова? - спросил Эжен, оглядывая комнату. - Значит, сегодня нам приходится расстаться! - Да, но завтра вы обедаете у меня, - ответила Дельфина с лукавым видом. - Завтра Итальянская опера. - Я пойду в партер, - заявил папаша Горио. Настала полночь. За Дельфиной приехала карета. Студент и папаша Горио направились в "Дом Воке" и, разговаривая о Дельфине, все больше и больше восхищались ею, что превратило их беседу в своеобразный словесный поединок между двумя всесильными страстями. Эжен не мог скрыть от себя, что отцовская любовь, чуждая всякого эгоистического интереса, затмевала его любовь своей неколебимостью и глубиной. Для отца кумир оставался неизменно чистым и прекрасным, и обожание укреплялось не только мыслями о будущем, но и всем прошлым. Придя домой, они застали вдову Воке сиротливо сидящей у печки лишь в обществе Сильвии и Кристофа. Старуха хозяйка напоминала М'ария среди развалин Карфагена. Она поджидала двух оставшихся у нее жильцов, изливая перед Сильвией свое горе. Как ни красноречивы жалобы на жизнь, которые лорд Байрон вложил в уста своего Тассо, но им далеко до жизненной правды, звучавшей в сетованиях вдовы Воке. - Сильвия, значит, завтра утром придется готовить только три чашки кофе. Каково! Дом опустел; прямо сердце разрывается на части. Что за жизнь без нахлебников? Ничто. Обезлюдел мой дом. В пустом доме нет жизни. Чем я грешна перед богом, что накликала на себя все эти беды? Запас-то фасоли и картофеля сделан на двадцать человек. У меня в доме - и вдруг полиция! Ведь нам придется есть одну картошку! Надо будет рассчитать Кристофа. Спавший Кристоф встрепенулся и спросил: - Что прикажете? - Бедный парень! Он вроде как сторожевой пес, - заметила Сильвия. - Время глухое, все пристроились. Откуда же возьмутся у меня жильцы? Я сойду с ума. А тут еще эта ведьма Мишоно уволокла от меня Пуаре. Чем она ему так угодила, чем так привязала его к себе, что он бегает за ней, точно собачонка? - Ну, еще бы! Эти старые девки знают, чем взять, - ответила Сильвия, неодобрительно покачивая головой. |
