Таков был первый ход Рэнсома в предстоящей шахматной партии.

Аллан поднялся, чтобы обменяться с детективом рукопожатиями, потом снова сел и жестом предложил Рэнсому сделать то же самое.

– Столько дорогих картин! – добавил детектив. – И внизу, в вестибюле, и здесь, в коридоре…

– Произведения искусства – выгодное вложение капитала, – пояснил Аллан, улыбаясь как человек, которому приходится каждый день объяснять дилетантам прописные истины. – В «Первом К» для этого есть штатный искусствовед. В настоящий момент стоимость нашего собрания картин превышает двадцать миллионов фунтов.

Рэнсом негромко присвистнул:

– А сотрудникам разрешается иногда брать картины домой, так сказать – напрокат?

– Только самым высокопоставленным. – Аллан снова улыбнулся, на этот раз самоуничижительно. – Итак, что привело вас ко мне, инспектор? Признаться, я заинтригован.

– Мне было нелегко отыскать вас, мистер Крукшенк. – Детектив покачал головой. – Да, нелегко… Все, что у меня было, – это ваше имя и название банка. У вас никогда не было проблем с отмыванием денег?

– Разумеется, нет. На этот счет существуют вполне определенные правила.

– Тем не менее для некоторых нечистых на руку предпринимателей знакомство с сотрудником банка могло бы быть очень выгодным, не так ли?

– Только теоретически, детектив. Как я уже говорил, по закону мы обязаны сообщать властям о любых подозрительных действиях, которые могут быть направлены на легализацию незаконных доходов.

Рэнсом, похоже, не особенно прислушивался к тому, что говорит ему Аллан, однако продолжал сыпать вопросами.

– Как я понял, вы работаете с клиентами, обладающими крупным чистым капиталом. Это верно?

– Да.

– А мистер Майк Маккензи тоже ваш клиент?

– Это закрытая информация, инспектор. А что, у Майка неприятности?

– Стало быть, вы с ним знакомы?

– Да, уже больше года. Мы с ним близкие друзья.

– А Чарльза Кэллоуэя вы тоже знаете? Возможно, впрочем, он известен вам как Чиб…

– Я с ним даже не знаком. Однажды мы столкнулись с ним в баре, вот и все.

– В «Вечерней звезде»? Это, кажется, совсем недалеко отсюда.

– Совершенно верно.

Аллан ожидал, что детектив сейчас достанет карандаш и блокнот, быть может, даже пригласит в комнату здоровяка‑напарника, который ожидает сейчас в коридоре, но ничего такого не произошло. Рэнсом продолжал спокойно сидеть, закинув ногу на ногу и сплетя перед собой пальцы рук.

– Столкнулись? В смысле – между вами произошла ссора?

– Я бы не назвал это ссорой. Просто мистеру Кэллоуэю не понравилось, как мы на него смотрим, и он подошел узнать, в чем дело. При этом он действительно выглядел, гм‑м… несколько агрессивно.

– Само собой. Чиб способен напугать кого угодно.

– У него это получается довольно профессионально.

– Вы с мистером Маккензи были вдвоем?

– Нет, с нами был еще один хороший знакомый – профессор Гиссинг.

Рэнсом приподнял брови:

– Знакомое имя! Это не тот Гиссинг, которого пригласили провести экспертизу по украденным из Грантона полотнам?

– Да, это он. Профессор возглавляет городское Художественное училище.

Детектив задумчиво кивнул:

– Значит, на аукционе вы с Чибом не разговаривали?

– На каком аукционе?

– На том, который состоялся пару недель назад… И – странное совпадение – снова совсем недалеко отсюда!

– Я понятия не имел, что мистер Кэллоуэй интересуется живописью.