|
Спустя длительное время они начали открывать глаза и качать головами. – Это забылось, – сказал Дарт богатым музыкальным баритоном. – Должно быть, я видел ее, так как сидел напротив него, но это забылось. Совершенно. – Я не видел, – сказал другой. – Просто не видел. – У меня есть неясное чувство, – сказал еще один, – но это чертовски неопределенно. Нет. Они ответили единогласно: нет. Вулф положил руки на стол. – Тогда я ответственен за это, – сказал он мрачно. – Я ваш гость и джентльмен, но я виновен в том, что мистер Бренер был доведен до такого скверного фиаско. Если мистер Пайл умрет, а так как он наверняка… Открылась дверь, и вошел Бенниамин Шривер. Потом Льюис Хэвит, а затем знакомая плотная фигура сержанта Перла Стеббинса из Манхэттенского Западного бюро по убийствам. Шривер подошел к столу и заговорил: – Винсент умер. Полчаса назад. Доктор Джеймсон вызвал полицию. Он считает, что почти наверняка… – Постойте, – за его спиной вырос Перли. – Если вы не возражаете, этим займусь я. – Мой бог, – простонал Адриан Дарт и красиво содрогнулся. Это последнее, что я слышал по делу от аристолога. Глава 3 – Я не обвинял! – заорал инспектор Кремер. – Бросьте искажать мои слова. Я не обвинял вас в соучастии. Я просто сказал, что вы что то умалчиваете, и какого черта вы лезете в петлю! Вы всегда так делаете! Это происходило без четверти два в среду. Мы находились в кабинете на первом этаже старинного каменного особняка на Тридцать пятой Западной улице. Вулф, как обычно, сидел в своем огромном кресле. Дневное расписание было безнадежно расстроено. Когда мы наконец добрались домой в пять утра, Вулф приказал Фрицу забыть о завтраке до дальнейших указаний, а меня послал наверх в оранжерею оставить записку для Теодора о том, что он не появится в девять часов утра, а, возможно, и совсем. В половине двенадцатого он позвонил по домашнему телефону и попросил Фрица принести ему поднос с четырьмя яйцами и десятью кусочками бекона вместо обычных двух и пяти, а немного позже часа раздался шум лифта, и затем послышались его шаги, направляющиеся к конторе. Посмотрев почту, взглянув на настольный календарь и подписав три чека, которые я положил ему на стол, он взялся за меня. – Прекрасная перспектива. Если иметь с ними дело поодиночке, то это может быть бесконечно. Ты сможешь собрать их всех здесь в шесть часов? Я оставался спокоен. Я просто спросил: – Кого всех? – Тех женщин. Ты прекрасно знаешь. Я все еще был спокоен. – Мне кажется, что десяти из них было бы достаточно. Вы сами сказали, что две могут быть вычеркнуты. – Мне нужны они все. Те двое могут помочь установить порядок, в котором подавались тарелки. Я держался, я слишком мало спал, даже меньше, чем он, и я не был готов к шумной поре. – У меня есть предложение, – сказал я, – я предлагаю отложить операцию до тех пор, пока ваши мозги не начнут снова работать. Посчитайте до пятисот – это может тоже помочь. Вы чертовски хорошо знаете, что они, все двенадцать, проведут этот день или в кабинете окружного прокурора, или принимая дома официальных представителей – по видимому, большая часть из них – в кабинете окружного прокурора. И, наверно, они проведут там и вечер тоже. Вы хотите аспирину? – Я хочу их, – прорычал он. Я мог бы оставить ему самому труд приводить себя в нормальное состояние и подняться наверх вздремнуть, но все же он платит мне жалованье. Поэтому я взял лист бумаги, на котором кое что напечатал, поднялся и передал его ему. |
