|
Раньше или позже они, конечно, найдут ее, но начнет казаться, что им придется получить это с другого конца. Мотив. Им придется выяснить, у кого из вас был мотив, и они это рано или поздно выяснят. И в этом, может быть, я могу помочь. Я могу сказать, помочь не им, а помочь вам. Не той, которая его убила, а остальным. Эта мысль пришла мне, когда я узнал, что Эллен Джаконо призналась, что она несколько раз выезжала с Пайлом прошлой зимой. Что если бы она сказала, что этого не было? Когда полиция выяснила бы, что она солгала, а они это выяснили бы, она уже была бы в какой то мере соучастницей. Это не доказало бы, что она его убила, но могло бы быть неприятным. Я понимаю так, что все остальные из вас отрицали, что они когда либо имели дело с Пайлом. Правильно, мисс Эллен? – Конечно. – Она вздернула подбородок. – Конечно, я встретилась с ним. Однажды, когда он пришел за кулисы в «Короне» и однажды где то на вечере, и еще раз, я не помню где. – Мисс Морган? Она улыбнулась кривой улыбкой. – Это вы называете помочь нам? – потребовала она. – Это может привести к тому, что я буду знать, в каком вы положении. Кроме того, у фараонов есть ваше заявление. Она передернула плечами. – Я работаю дольше, чем Кэрол, поэтому мне пришлось разговаривать с ним больше, чем ей. Однажды я танцевала в «Фламинго», два года назад. Это было самое близкое, что у меня с ним было. – Мисс Чоут? – Я была лишена этой чести. Я приехала в Нью Йорк только прошлой осенью. Из Монтары. Мне как то на расстоянии показали его, но он не отпечатался у меня в памяти. – Мисс Ярет? – Он был на Бродвее, – сказала она. – Я на ТВ. – Эти двое даже не встречаются? – О, конечно, единственное место, где я как то видела великого Пайла, – это у Сорди, но я не была с ним знакома. Я хотел скрестить ноги, но среагировала шаткая ножка стула, и я подумал, что лучше не надо. – Так вот, вы все, – сказал я, – скомпрометированы. Если одна из вас отравила его, и хотя мне просто ужасно говорить об этом, но я не вижу другого пути, то одна из вас лжет, если вы виделись с ним больше, чем предполагаете, вам лучше побыстрее это вспомнить. Если вы не хотите говорить фараонам, расскажите мне, расскажите мне сейчас, я передам это дальше и скажу, что я выпытал это из вас. Поверьте мне, что вы будете сожалеть, если не сделаете это. – Арчи Гудвин, – сказала Люси, – лучший друг девушек. Мой закадычный друг. Больше никто ничего не сказал. – На самом деле, – подтвердил я, – я ваш друг, всех вас, кроме одной. Я испытываю дружеские чувства ко всем хорошеньким девушкам, особенно к тем, кто работает, и я восхищаюсь и уважаю вас за то, что вы хотели заработать честные пятьдесят долларов за то, чтобы принести тарелки с едой куче мелочно требовательных людей. Я ваш друг, Люси, если вы не убийца. Я откинулся назад, позабыв про шаткую ножку стула, но он не возражал. Настало время помешать личному плану Эллен. – Еще одна вещь. Вполне возможно, что кто нибудь из вас видел, как она возвращалась на кухню за другой тарелкой, но вы не сказали о том, потому что не хотели выдавать ее. Если это так, то скиньте этот груз сейчас. Чем дольше он висит, тем горячее становится. Когда он станет слишком давить на вас, и вы решите, что вы должны рассказать об этом, будет, может быть, слишком поздно. Если вы завтра пойдете с этим к фараонам, то, возможно, они не поверят вам. Они уже решат для себя, что это сделали вы и пытаетесь спасти себя. |
