|
Сметана Фрица очень необычна, но Винсент Пайл не мог удержаться от саркастического замечания. После того как он съел все блины, он заметил, достаточно громко для того, чтобы было слышно по всему столу: – Новая идея – класть внутрь песок. Умно. Прекрасно для цыплят, так как они нуждаются в гравии. Мужчина слева от меня, Эмил Крейс, издатель, прошептал мне на ухо: – Не обращайте на него внимания. Он в этом сезоне субсидировал три провала. Девушки, натренированные днем Феликсом и Фрицем, без единого всплеска поднесли зеленый черепаховый суп. Когда они принесли тарелки для супа, Феликс внес суповую миску и каждая девушка черпала из нее. Я сердечно спросил Пайла: – Опять песок? Но он сказал «нет, это восхитительно» и очистил тарелку. Мне стало легче, когда я увидел, что девушки не будут подавать к столу рыбу – камбалу, приготовленную в белом вине с подливкой из грибов и моллюсков, что было одной из специальностей Фрица. Феликс раскладывал рыбу на вспомогательном столике, а девушки только разносили. После пробы соуса раздался шепот одобрения, а Адриан Дарт, актер, воскликнул: «Превосходно!» Они издавали различные возгласы удовлетворения, и Лейкрафт, адвокат, спрашивал Вулфа, не откажется ли Фриц дать ему рецепт, а в это время сидящий справа от меня Пайл сморщился и со звоном уронил вилку на тарелку. Я подумал, что он разыгрывает сцену, и все еще продолжал так думать, когда его голова упала и он заскрежетал зубами, но когда его плечи опустились и он прикрыл рот ладонью, мне показалось, что он заходит слишком далеко. Двое или трое из них что то сказали, а он оттолкнул назад стул и сказал, встав: – Вы должны простить меня, мне очень жаль, – и направился к двери в холл. Шривер поднялся и последовал вслед за ним. Остальные обменялись возгласами и взглядами. Хэвит сказал: – Чертовски неприятно, но я собираюсь это закончить, – и он взялся за вилку. Кто то спросил, больное ли у Пайла сердце, и кто то другой ответил «нет». Они все вернулись к камбале, но атмосфера была уже не та. Когда по звонку Феликса служанки начали убирать тарелки, Льюис Хэвит поднялся и покинул комнату. Он вернулся через пару минут, сел и громко сказал: – У Винсента сильная боль, и пришел доктор. Мы ничем не можем помочь, и Бен просил вас подождать. Он снова присоединится к нам, когда… когда он сможет. – Что это? – спросил кто то. Хэвит ответил, что доктор не знает. Вошел Золтан, неся огромное блюдо. Гебы собрались у вспомогательного столика, Феликс поднял крышку и начал раскладывать жареного фазана, нашинкованного кусочками свинины, вымоченной в течение двадцати часов в токайском вине, и затем – но нет… какая разница? Ежегодный обед «Десятки» закончился провалом. Так как в течение ряда лет я трижды в день ем пищу приготавливаемую Фрицем Бренером, мне бы хотелось выразить свою признательность, отдав ему долг письменно, изложив некоторые идеи насчет того, что он может сделать из обычной пищи, но я это сделаю не здесь. Конечно, фазан был хорош даже для богов, если они были рядом, а также и молочный поросенок, и винегрет с приправой, которую Фриц называет «Дьявольский дождь», и каштаны в крокетах, и сыр – только одного сорта, изготовляемый под наблюдением Фрица в Нью Джерси человеком по имени Бил Томпсон. И все это было съедено более или менее. Но Хэвит покидал комнату еще три раза, а в последний раз его не было добрых десять минут, а Шривер вовсе не присоединился к компании, и, когда подали цыплят, Эмил Крейс вышел и не вернулся обратно. |
