— Достаточно мечтательная мысль.

 — Я достаточно мечтательная личность.

 — Да, я знаю, — заметил Сет, затем нагнулся, чтобы разблокировать дверь с ее стороны. Какое-то мгновение он оставался неподвижным, и хватило бы малейшего движения, чтобы их губы соединились. — Как ни странно, в тебе это кажется привлекательным. Я всегда предпочитал практичных женщин.

 — Неужели? — С Линдси что-то происходило, когда он был так близко. Как будто сотни нитей, тонких, но невероятно сильных, обвивались вокруг нее, пока она не становилась беспомощной. — У меня всегда плохо получалось быть практичной. Мечтать у меня получается намного лучше.

 Он намотал на палец локон ее волос.

 — Что же это за мечты?

 — Полагаю, что глупые по большей части. Они ведь самые лучшие.

Линдси быстро открыла дверь и вышла из машины. Закрыв глаза, она ждала, когда ее состояние придет в норму. Услышав, как Сет хлопнул дверью, она открыла глаза и посмотрела на дом. Легко и дружелюбно, напомнила она себе и глубоко вздохнула.

 — Знаешь, — начала она, — последний раз, когда я гуляла здесь, было около полуночи. Мне было шестнадцать лет. — Она улыбнулась воспоминаниям, пока они не спеша шли по дорожке к крыльцу. — Я притащила с собой бедного Энди и мы влезли внутрь через боковое окно.

 — Энди. — Сет остановился у входной двери. — Тот тяжелоатлет, которого ты целовала у своей школы.

 Линдси подняла бровь, признав описание Энди, но ничего не сказала по этому поводу.

 — Дружок?

Небрежно спросил Сет, играя ключами и смотря на нее.

 Взгляд Линдси оставался спокойным.

 — Я немного переросла тот возраст, когда заводят дружков. Он мой друг.

 — Ты очень любящий друг.

 — Да, — согласилась она. — Я всегда считала эти два слова синонимами.

 — Интересный взгляд, — пробормотал Сет и открыл дверь. — Сегодня нет необходимости лезть в окно, — заметил он, проводя ее внутрь.

 Дом был таким же потрясающим, как Линдси запомнила. Двадцатифутовый потолок прихожей с открытыми грубыми перекладинами, слева широкая лестница, которая затем разделяется на две части, уходящие к нависающим с разных сторон балконам. Перила были отполированы до зеркального блеска, со ступеней убрали все ковры.

 Пыльные, сморщенные обои, которые Линдси видела раньше, заменили на новые, тканевые, насыщенно кремового цвета. На дубовом полу расстелили длинный, узкий персидский ковер. Солнечный свет был приглушен и отражался в призмах многоуровневой люстры.

 Не говоря ни слова, она прошла дальше к первой двери. Гостиную полностью восстановили. На одной стене был смелый цветочный рисунок, который уравновешивался жемчужными тонами на остальных. Линдси медленно прошлась по комнате, затем остановилась у маленького столика восемнадцатого века и слегка дотронулась пальцами до поверхности.

 — Великолепно. — Она посмотрела на тонкую полосатую парчу на диване. — Ты отлично знаешь, какая обстановка здесь нужна. Я так и представляла себе эту комнату с дрезденской пастушкой на каминной полке — и вот она стоит! — Она подошла и аккуратно дотронулась до фигурки. — И французский ковер на полу… — Линдси повернулась с широкой улыбкой на лице, которая отражала все ее восхищение. В окружающих ее антиквариате, шелке и парче существовала некая хрупкая, вечная красота. Сет подошел к ней ближе и до него донесся запах ее духов. — Рут здесь? — просила она.

 — Нет, в данный момент нет. — Он удивил их обоих, проведя пальцами по ее щеке.