Да, теперь это были его обязанности, с того самого дня, как Николай выписался из больницы. Вернее, он не выписался, его практически вышибли из данного медицинского заведения за злостное нарушение режима. И, если верить словам Ровнина, даже внесли в некий «черный список», теперь его здесь в качестве пациента примут только в том случае, если речь будет идти о жизни и смерти. А с кашлем каким-нибудь или сломанной ногой можно даже не соваться, мест все одно не найдется.

Причем Николай, если по-хорошему, ни в чем не был виноват! Ровнин сам все испортил. Это он заявился в больницу ни свет ни заря, переполошил охрану на входе и перебаламутил больничный персонал, когда не обнаружив своего сотрудника в палате. Прямо концерт там устроил. Если бы не это, так никто ничего бы и не узнал.

В результате после всего этого перфоманса Нифонтов не мог не стать в данном медицинском учреждении персоной нон грата. Ох, с каким лицом ему старшая сестра закрытый больничный вручала! А ведь раньше, между прочим, глазки строила, и на разные интересности намекала пару раз.

Хотя Олега Георгиевича тоже понять можно было. Даже у людей с железной волей, к числу которым он относился, есть нервы, и после бессонной ночи, подытожившей долгую многоходовую операцию, целью которой являлась поимка производителя запрещенных снадобий, они таки дали небольшой сбой. Тем более что Ровнин, выслушав рассказ Валентины, сразу отлично понял, в какую беду может попасть его подчиненный. Будь на месте Николая, к примеру, Пал Палыч – и для волнений повода не имелось бы, поскольку тот отлично умел отделять черное от белого, а нужное от ненужного. А Николай, хоть и здорово прибавил за последний год-два в профессиональном плане, но окончательно нужного для оперативника практичного цинизма в полной мере пока не обрел. Да, он научился выстраивать весьма крученые комбинации, понял то, что сотрудники отдела в своей работе всегда руководствуются принципом: «все, что хорошо для дела – то допустимо» и сумел обрасти кое-какими связями. Но определенные романтические настроения в нем пока еще витали, и именно этот нюанс мог привести к гибели в общении с зарянником.

И привел бы, не появись в последний миг Людмила. Вот только ее участия в этой истории Ровнин никак не мог предугадать, потому, обнаружив что палата, в которой размещался Нифонтов, пуста, он устроил упомянутый выше та-ра-рам, подняв на уши весь дежурный персонал. Дело в том, что телефон Николая к тому времени уже был разряжен, а точного расположения поляны, на которой обитал зарянник, ни Олег Георгиевич, ни кто-то другой из отдела просто не знал, и, следовательно, ему за кратчайшие сроки нужно было его выяснить. А как это сделать? Навести большой переполох и отыскать тех самых пациентов, о которых его непутевый подчиненный Валентине рассказывал.

Добро еще, к тому времени Нифонтов сам из леса вышел, наткнувшись на своих коллег по отделу у въезда на территорию больницы, а Вика сразу после этого догадалась шефу позвонить, и о том поведать.

А дальше все было просто. Уже в микроавтобусе, бодро месившем грязь и дергающемся из стороны в сторону, Ровнин выслушал короткий доклад Николая, глянул на жалобно скулящего под ногами сотрудников отдела паршивца-алхимика, и дал свое согласие на то, что его подчиненный предложил. Причем лично с обеими отправился в серый туман, то ли желая глянуть на зарянника, с которым он до сего дня ни разу не сталкивался, то ли проконтролировать момент передачи ему злодея.

Они успели, причем тютелька в тютельку. Солнце уже выползло на небосвод, но, хвала всему сущему, его лучи еще не успели разогнать ночные тени с укромной лесной поляны. И, что важно, ее обитатель тоже не скрылся до наступления вечера в том мире, к которому принадлежал. А, может, и не вечера. Может и осени. Кто знает?

Более того – он не стал артачиться и разыгрывать сцену из серии «ага, а говорили, что никого не найдете».