Александр Полещук. Падает вверх
Вопрос: «Почему же обитатели иных миров не дадут нам о себе знать?» Ответ: «Потому что человечество к этому еще не подготовлено… Когда же распростра нится просвещение, возвысится культурный уровень, тогда мы узнаем многое о жителях других планет. Пока довольно и того, что я вам сообщаю. Это необходимая предварительная прививка». К. Э. Циолковский
РИСС БАНГ ВЕДЕТ ПЕРЕДАЧУ
Высоко над морем взметнулся, будто выплавленный из одного куска, зеленый и сверкающий корпус Лаборатории Межзвездной Связи – застывшая гигантская волна с белой пеной тентов на крыше. с блестящими пузырьками‑окнами вдоль верхнего этажа. Там, наверху, располагались эмиссионные камеры, и каждый, кто хоть раз побывал в них, оставлял там часть себя: минута пребывания в камере обходилась в год жизни, двенадцать часов означали смерть… В нижнем этаже корпуса разместилась молекулярно‑регистрационная установка, являвшаяся одновременно и библиотекой и электронно‑вычислительным центром. В тот день море было спокойно, и группа сотрудников лаборатории расположилась на отдых у нижних ступеней каменной лестницы, ведущей в корпус. Напряженный рабочий день был позади, и сейчас не хотелось ни о чем думать, только смотреть на багровое солнце – диск его прочертила далекая темная тучка, а край уже касался смутной полоски, где море смыкалось с небосводом. – Ана Чари закончил работу, – сказал один из сотрудников лаборатории, кивнув в сторону здания. – Говорят, он сегодня вел передачу, – заметил другой, вглядываясь в темный силуэт человека, появившегося на верхней площадке лестницы. – Нет, он только проверял физиологическую контактность нового генератора. После передачи Ана Чари уже не может без посторонней помощи сойти вниз. Возраст дает себя знать… – Но он моложе многих из нас… – заметил третий, загорелый коренастый крепыш, и, размахнувшись, бросил камешек в море. – На его счету семь планет, и, кроме того, он работал без гиперзвукового концентратора. – Я до сих пор не представляю себе, как вообще могла происходить эмиссия, – пожал плечами тот, кто начал разговор. – Нет ли в этом случае самоиндукции? Ана Чари подошел к отдыхающим и присел на песок возле ржавой лапы старого якоря. – Новый объект, Ана? – спросил кто‑то. – Да, новый, – коротко ответил Ана Чари. – Я и сейчас под впечатлением увиденного… – Вы сами им займетесь? – Нет… У меня не хватит сил… – Значит, кто‑нибудь из нас? – Нет… – Тогда кто же? – Рисс Банг. – Но Рисс Банг ушел от нас. – Он возвращается сегодня. – В Институте Истории им были довольны. – И все‑таки он возвращается к нам… Пусть кто‑нибудь из вас поднимется на берег. Он уже близко… Крепыш перестал бросать камни и взбежал по узкой тропке на берег. – Рисс идет! – закричал он оттуда. – Ребята, Рисс идет… Рисс подошел к обрыву над морем и крикнул: – Я вернулся! Слышите там, на берегу? – Спускайся, Рисс! – ответили ему снизу, а с верхней площадки здания лаборатории, как эхо, прозвучало: – Рисс Банг вернулся! Ана Чари медленно поднялся на ноги и устало зашагал вдоль берега, а Рисс Банг быстро разделся и побежал, поднимая брызги, по мелководью. – Он ничуть не изменился, – сказал крепыш. – А я рад, что он вернулся, и понимаю, почему Ана Чари так ждал его. |
