Солнце уже зашло. Голова Банга скрылась в волнах, только тихий плеск доносился до берега. Вот над корпусом зажглись огни, ярко освещая белоснежные тенты. Кто‑то включил приемник, и над морем полились звуки задумчивой песни.

Рисс Банг вышел на берег и засмеялся, увидев поверх якорной лапы чье‑то полотенце. Насухо вытер голову, мускулистые руки, быстро оделся.

– Эй, Рисс, – позвал Ана Чари. Он возвращался вдоль берега, но теперь шел быстро: прогулка освежила его. Рисс молча пошел ему навстречу.

– Хорошо, что ты приехал, Рисс… У меня есть для тебя планета.

– Та самая? – спросил Рисс.

– Да.

– Как ты отыскал ее?

– Я провел в камере поиска два часа…

– Она старше нашей планеты?

– Нет, нас разделяет столетие.

– Значит, у них период ракет.

– Только первые шаги.

– И ты хочешь, чтобы я продолжил?

– Нет, начал… Я все равно не смогу довести дело до конца.

– Хорошо, я согласен. Но они очень похожи на нас?

– Не все, конечно, но кое‑что поражает. Такое ощущение, что наблюдаешь историю нашей планеты.

– Очертания материков?

– Совершенно сходное.

– Центральное светило далеко от нас?

– По ту сторону ядра, на расстоянии двадцати шести тысяч световых лет от центра Галактики.

– Этого можно было ожидать… Им что‑нибудь известно о мерах движения?

– Почти все…

– Это облегчает задачу.

– Пойдем, Рисс.

– Ты хочешь начать сегодня же?

– Когда‑нибудь все равно нужно начать. Пусть это будет сегодня.

– Я согласен.

Они поднялись по внешнему эскалатору, прошли в зал, где помещалась молекулярно‑регистрационная установка, и Ана Чари достал из шкатулки, спрятанной в стене, какой‑то блестящий предмет.

Рисс Банг взял этот предмет у него из рук и удивленно спросил:

– Что это? Какая‑то цепь? Ах, вот в чем дело… Ты закодировал принцип компенсации сил тяготения в среднем звене… Не сложно ли?

– Проще нельзя. Рисс.

– Шесть птичьих крыльев в замкнутом объеме – так читается этот шифр?

– Да.

– Но почему не четыре?

– У них развита трехфазная система токов.

– Так ты хочешь использовать аналогию?

– Да.

– Сейчас свободны все камеры, Ана Чари, я согласен начать.

Камера межзвездной эмиссии представляла собой небольшую комнату, с потолка которой спускался изогнутый стержень. Рисс Банг сел в кресло посередине комнаты, и его затылок лег на вогнутую площадку, которой оканчивался стержень. Ана Чари придвинул к нему легкую полочку и положил на нее цепь.

– Можешь начинать, – сказал он. – Система отрегулирована, если только планета не выйдет из гравитационного фокуса прибора.

– Хорошо, Ана, сейчас отойди в сторону. Я хочу сосредоточиться…

Рисс Банг замер в кресле. Его левая рука медленно заскользила по подлокотнику кресла, нащупала рычаг включения аппарата, остановилась.

– Я начинаю, – сказал он и повернул рычаг. В камере ничего не изменилось, только вниз по стержню поползли светящиеся синие пятна, но Ана Чари знал: гигантская энергия вливается в мозг Рисса, мысль его сейчас остра, как лезвие меча; мир, окружавший его, исчез. Где‑то в просторах Галактики блуждает «фокус» прибора – незримый шар, отразивший волю Банга. В ином мире появится «вещь»‑образ, и мозг мыслящего существа, попавший в этот «фокус», примет информацию, которую пожелает передать Банг, и она будет передана людям того далекого мира…

– Я вижу море, – сказал вдруг Банг, – очень ясно вижу, оно совсем как наше.