— Восхитительно, — выдохнул он, дотрагиваясь до бледно-голубой полоски кружев, прикрывавшей нежное светлое облачко.

Он скользнул рукой под кружевную резиночку на ее бедрах. Горячая, ищущая рука и прохладная плоть… Он не отнял руки, пока не вывел пальцем контура ее бедер, и, даже вынырнув из-под кусочка нежной ткани, все еще продолжал касаться их.

— Заканчивай.

— Я… Я не могу, Адам.

— Почему?

— Я стесняюсь.

— Но ведь раньше ты же раздевалась перед мужчиной?

Она беспомощно отвела взгляд.

— Но это всегда было… Я имею в виду…

— Пожалуйста, Лайла.

Его мольба растопила остатки ее сдержанности, и, отбросив всякий стыд, она спустила трусики и шагнула вперед. Потом без тени смущения она, всегда так презиравшая тех, кто стесняется человеческого тела, гордо выпрямилась и встала перед ним.

Адам тихонько выругался.

— Я предполагал, что ты прекрасна, но настолько… — Он так залюбовался ею, что прервался на полуслове. — Ложись.

Руки его сделались стальными и могучими. Он страстно сжал ее, привлек к себе и пылко, с безумной горячностью стал целовать волосы, виски, нос, щеки, губы.

Внезапно со сдавленным стоном он оторвался и тихо прошептал:

— А, хорошо.

— Что — нагота?

— Нет, вот что.

Он взял ее руку и потянул вниз. Как-то сами по себе, непроизвольно, пальцы Лайлы крепко сжали горячую железную твердь. Он снова негромко выругался и слился с ней в жадном глубоком поцелуе. Потом приподнял ее за бедра, положил на себя и начал нежно ласкать ладонью. Оба одновременно вздохнули.

— Что ты чувствуешь? — спросила она.

— Прикосновение, тебя… А еще… — Он просунул руку между телами и потрогал мягкий пушок ее лона. Она вздрогнула, словно от электрического заряда.

Он в замешательстве спросил:

— Я сделал тебе больно?

— Нет, нет, что ты…

Она уткнулась ему в грудь, и его пальцы чуть сдавили ее нежную плоть. Ногтями впившись ему в плечи и сильно зажмурив глаза, она всецело отдалась во власть новых ощущений, которые пробуждали в ней его ласки. И принялась раскачиваться, сначала легонько, потом все сильнее и сильнее. Горячие волны наслаждения накатывали на нее одна за другой, и каждая последующая отзывалась в ней все острее и острее, пока она полностью не растворилась.

И даже чуть позже они еще продолжали захлестывать ее, короткие пульсирующие волны просветленного восторга.

Открыв наконец глаза и подняв голову, она осознала, что он уже больше не обнимает ее. Вытянув руки вдоль тела, он безучастно лежал на подушках и смотрел открытыми, невидящими глазами. И самым страшным было его безжизненное, потухшее естество.

— Адам? — У нее едва хватило дыхания, чтобы выдохнуть его имя, но она знала, что он слышит. Он не ответил, и она снова позвала его.

— Лучше оставь меня сейчас, — сказал он отрывисто и грубо. — Я устал.

Лайла вопрошающе ждала, она уже пожалела, что поддалась искушению. Чуть помедлив, она пододвинулась на край постели, но он даже не пошевельнулся, чтобы удержать ее. Тогда смущенная и подавленная, она соскочила на пол, быстро собрала разбросанную одежду и выбежала из комнаты.

Хорошо, что в спальне для гостей к потолку прикреплен вентилятор. Было хоть на что уставиться. Она несколько часов наблюдала за тем, как его лопасти вращались над постелью, разбивая воздух и осушая соленые слезы, градом катившиеся из ее глаз.