— Только если юлить, двурушничать и тунеядствовать будешь — сам знаешь, какие способы у меня приведения в рабочее состояние имеются. Так что не чуди, чудило.

— Да знаю, что с вами не забалуешь. Давно уже у вас на крючке, как рыбешка какая.

— Ну тогда так и запишем: «Взаимопонимание в ходе переговоров достигнуто».

Вечером я получил первое рабочее дело осведомителя «Рыбак», которое улеглось в моем сейфе. Так началась моя беспокойная и не похожая ни на что ранее виденное, даже с учетом партизанского прошлого, жизнь оперуполномоченного ОББ.

Когда приходишь на ответственную, новую для тебя работу, притом практически с ученической скамьи, самый большой страх — не справиться, не оправдать доверия. И живет он у кого неделю, а у кого и год. Но когда вокруг все кипит, бурлит и поток событий бешено несет тебя вперед, тут не до переживаний — успевай только уворачиваться от камней и держаться на плаву. И моментально учишься плавать. А потом вообще становится не до посторонних эмоций: ты в бою, ты должен выжить и победить. И ты должен оказаться лучше, умнее врага. При этом жалеть себя и других не обязательно. Для таких, как я, этот бой вечен.

Вошел я в работу быстро и органично. Будто всю жизнь этим занимался. Подчиненная мне группа насчитывала полтора десятка бойцов войск НКВД. На первые выходы со мной ходил старшина Белоусов, опытный волкодав с таким тяжелым взором, от которого кровь в жилах стынет. Потом он объявил, что дальше я вполне справлюсь самостоятельно. Я и правда справлялся.

В этих местах я партизанил. Лазил по лесам, прячась от врагов. Теперь мне предстояло обшаривать их, ища тех, кто прячется от нас. Занятие привычное. И побеждает в нем обычно тот, кто лучше знает лес и у кого больше автоматического оружия.

Подчиненные в основном были опытные. А у кого опыта не хватало, натаскивались очень быстро. Обстановка не способствовала выживанию необучаемых и нерасторопных. Из-за каждого куста в разведвыходе могли по тебе выстрелить. И единственная возможность выжить — засечь противника и выстрелить на секунду раньше…

Глава пятая

Лето и осень 1944 года выдались для нас очень тяжелыми. Чуть ли не каждый день приказ:

— В машину! Сегодня в Лавские болота. Там видели банду.

И мы с бойцами войск НКВД снова бросались к черту в пасть.

Шел самый масштабный и кровавый этап борьбы с националистами — уничтожение крупных бандформирований. Мы даже не находили времени, чтобы перевести дыхание, оглядеться. Вперед. Только вперед.

Особых оперативных изысков в это время не требовалось. В принципе, и так ясно, где дислоцируются подразделения УПА. И боролись с ними больше войсковыми методами. Оцепить лес, навалиться всей мощью, сузить кольцо. Не дать прорваться за линию оцепления. Уничтожить.

За моей командой была больше разведка на местности. Контакты с местными жителями, сбор информации — это все имело место быть, на то и я опер, чтобы общаться с агентами. Но главное — топать своими ногами по лесам и болотам. И вовремя отсемафорить основным силам: «Банду нашли, выдвигайтесь».

Бились с нами бандеровцы отчаянно не только на военном, но и на политическом, организационном поле. В еще не освобожденной от немцев Львовской области, в лесничестве Самборских лесов, летом 1944 года состоялся Первый большой собор Украинской главной освободительной рады — эдакого парламента «Незалежной Украины». И кровавое колесо национального раздора и ненависти пошло на следующий оборот.

Интересно, что делегаты были по большей части из образованной среды, можно сказать, галичанские мыслители. Так уж повелось, что уже сто лет именно эта публика подогревает здесь националистические бредни.

Посмотреть на руководство ОУН — так все сплошь бывшие офицеры, адвокаты, униатские священники, недоучившиеся студенты, учителя — последних больше всего.