– Беги за ней! – крикнула она оператору. – Не теряй ее! Держи в кадре. Нет, ты посмотри, как она бежит! – Когда Пибоди и Макнаб вихрем пронеслись мимо, Надин запрыгала от нетерпения на ступенях суда. – Не теряй их, ради всего святого.

Ее пальто развевалось на ветру и щелкало по ногам как бич.

Она не стала тратить силы, приказывая ему остановиться, не стала кричать, что она офицер полиции. На секунду она встретилась с ним взглядом – и он все понял.

Он схватил на углу лоток на колесах – вместе с лоточником – и толкнул что было сил. Сосиски разлетелись по тротуару, банки с напитками раскатились, начали взрываться.

Ева успела уклониться от прохожего, которого вор буквально швырнул на нее. Измерив на глаз расстояние, она поддала ходу и сшибла его подсечкой. Они оба заскользили по мокрому тротуару и остановились в дюйме от завизжавших шин двухэтажного автобуса.

Бедро Евы тоже завопило от боли.

Он сумел врезать ей разок, пока она уворачивалась от скрежещущих колес. Она ощутила вкус крови во рту, когда его локоть заехал ей в подбородок.

– А вот это было глупо, – отдышавшись, проговорила Ева, заломив ему руки за спину и надевая наручники. – Это было крайне глупо. Теперь ты навесил себе нападение на офицера при исполнении. И это помимо остального.

– А ты не говорила, что коп. Откуда мне было знать? И потом, ты за мной гналась. Чуть под автобус не спихнула. Полицейская жестокость! – Он выкрикнул это, вскидываясь всем телом и пытаясь найти взглядом хоть одного сочувствующего прохожего. – Я иду по своим делам, а ты убить меня хочешь.

– Идешь по своим делам? – Ева повернула голову и сплюнула кровь. Что ж, по крайней мере, пульсирующая болью челюсть отвлекла ее от горевшего пламенем бедра. Она вырвала у него из рук сумки – их было три – и еще несколько бумажников. – Неплохой улов.

Он спустился на тротуар и пожал плечами:

– Праздники. Народ на улицу так и прет, будто там медом намазано. Слушай, не вешай на меня нападение, а? Ну давай не вредничай. Я же не со зла. Это рефлекс.

Ева осторожно подвигала челюстью.

– Хорошие у тебя рефлексы.

– А ты чертовски здорово бегаешь. Признаю́.

Ева откинула со лба намокшие волосы. Тут подбежали Пибоди и Макнаб.

– Разгоните толпу и вызовите сюда патрульную машину, пусть заберут этого парня. Уличный грабеж, множество эпизодов. Ради грядущего Рождества я не буду выдвигать обвинение в нападении.

– Вот спасибо!

– А ну уберите от меня камеру! – рявкнула Ева.

Макнаб занялся сбором сумок и бумажников.

– У вас губа рассечена, лейтенант. Кровь идет.

– Чепуха. – Ева стерла кровь. – Черт, я себе язык прикусила.

– Машина едет, – доложила Пибоди. – Это был классный бег с препятствиями. Барьерами служили тела прохожих.

Ева присела на корточки, чтобы перекинуться еще парой слов с грабителем.

– Вот побежал бы ты в другую сторону, и были бы мы уже в управлении и не мокли бы тут под дождем.

– Ну да, не такой я дурак.

– Такой ты дурак, что грабил прямо перед зданием суда.

Он бросил на нее скорбный взгляд.

– Не мог остановиться. Бабы, ну что ты будешь делать! Размахивает сумкой, болтает с другой бабой… Она практически подарила мне эту сумку.

– Ага, расскажи это прокурору.

– Лейтенант Даллас? – Слегка запыхавшись, к ним подбежала Надин. Она держала под руку женщину с огромными от испуга карими глазами.