|
Покончив с писаниной, пан Заглоба присыпал лист песком, ударил по нему ладонью и, отставив подальше от глаз, перечел еще раз, после чего сложил, снял с пальца перстень с печаткой, послюнявил ее и хотел было уже письмо запечатать, но в этом ему помешал своим приходом Кетлинг. - Добрый день, ваша милость! - Добрый день, день добрый! - ответил Заглоба. - Погода, слава богу, отменная, а я гонца к Скшетуским послать собрался. - И от меня поклон передайте. - Так я и сделал. Непременно, подумал я, от Кетлинга поклон передать надо. Пусть доброй вести возрадуются. Да и как не передать поклон, коли я про тебя да про барышень целое послание сочинил. - С чего бы это вдруг, ваша милость? - спросил Кетлинг. Заглоба, сложив руки на коленях, долго перебирал пальцами, а потом, склонив голову, посмотрел на Кетлинга из-под нахмуренных бровей и сказал: - Друг Кетлинг, не надо быть пророком, чтобы предвидеть, что там, где есть кремень и огниво, раньше или позже посыплются искры. Сам ты мужчина видный, но и девам, должно быть, в красоте не откажешь. Кетлинг смутился. - Слепцом я быть должен или варваром последним, чтобы красы их не почитать и не отметить! - Вот видишь! - сказал в ответ Заглоба, с улыбкой глядя на красного от смущения Кетлинга. - Только ежели ты не варвар, то знай, за двумя сразу приударять негоже, так только турки делают. - Какие у вас, сударь, для таких рассуждений резоны? - А я безо всяких резонов, так, про себя размышляю. Ха! Ну и хитрец! Столько им наплел про амуры, что Кшися третий день сама не своя ходит, будто ее опоили. Гм! Да и не диво! Помнится, я в молодые годы тоже часами простаивал под окнами у одной черноглазой панны (она на Кшисю была похожа), на лютне бренчал и пел: Ты в постели сладко дремлешь И моей игре не внемлешь. Ля! Ля! Хочешь, я тебе эту песню взаймы дам, а нет - новую сочиню, мне талантов не занимать! А заметил ли ты, что панна Дрогоевская давнишнюю Оленьку Биллевич напоминает, только у той волосы как конопля и пушка над губкой нет, а впрочем, именно это для многих милой приманкой служит. Очень уж томно она на тебя поглядывает. И об этом я написал Скшетуским. Скажи, разве неправда, что она на панну Биллевич смахивает? - Признаться, я этого сходства не заметил, но, пожалуй... Рост, осанка... - А теперь слушай, что я тебе скажу, фамильные arcana <Секреты (лат.).> открою, а впрочем, раз ты друг, так знай: как бы ты Володыевскому злом за добро не отплатил - ведь мы с пани Маковецкой одну из этих дев для него приберегаем. Тут пан Заглоба метнул на Кетлинга проницательный взгляд, а тот, побледнев, спросил: - Которую? - Дро-го-ев-скую, - медленно, по складам сказал Заглоба. И, выпятив вперед нижнюю губу, насупил брови, подмигнув здоровым глазом. Кетлинг молчал, и молчал так долго, что Заглоба наконец, не выдержав, спросил: - Ну и что же ты скажешь на это? А? Голос у Кетлинга дрожал, но он отвечал без колебаний: - Не сомневайтесь, ваша милость, ради Михала я ко всему готов и поблажки себе не дам. |
