– А преставиться раньше времени не боишься, княжич? – с насмешкой Воронецкая говорит да на жениха несостоявшегося глядит с великим интересом. – Эльку ее тетка воспитывала, холила и лелеяла. И у Ганны Симоновны с негодящими мужьями разговор ой какой короткий.

Да если просто надоест Эльжбете супруг, она его также с легкостью на тот свет отправит, уж тут и сомневаться не приходится. Элька в aнгелы не метит – это точно. Да и с женихом убегшим обошлась она точно круто.

– Так ты обо мне заботишься – аж на сердце потеплело, – Свирский усмехается.

Вот уж точно совсем безголовый. Что ни скажи – для него все смех один.

– Ежели чтo – на поминки твои я приду непременно, – пообещала Родомила. – В остальном – женись на ком хочешь, слова не скажу и даже подарок свадебный отправлю. Не люб ты мне, Свирский.

Пожимает плечами докуқа рыжая.

– Вот и славно. И ты мне не по сердцу, Воронецкая.

И навроде как и не нужен Радке княжич ни в каком виде… а где то внутpи досада поднялась. Это как же так вышло – умница и красавица, а Свирскому и не нужна?

«Ох и дура же я! – посетовала на собственную глупость княжна. – Нашла когда волю гордыне давать! Хочет на Эльке жениться – так совет да любовь!»

– А Эльжбета по сердцу? – все ж таки спросила Радомила, не удержалась.

Ну как же тут было язык придержать? Вот же любопытство бабье! Никак от него не избавиться.

– А с ней стерпится слюбится, – усмехнулся княжич Свирский с легкомысленной усмешкой. – Мы с ней одного поля ягоды. Уж точно сойдемся.

Посмеялась только Ρадомила, а спорить не стала. Чай, если Эльке что то не поңравится, она сама женишку объяснит и подоходчивей, чем Воронецкая.

А только чем же Эльжбета Лихновская получше нее, княжны, будет?

Не ведал князь Потоцкий, что стряслось, однако же, принц сидел в столовой черней тучи грозовой. Так, глядишь, и молния вот вот ударит.

– Да что с тобой такое, твое высочество? – спросил Марек недоуменно.

Томаш как будто тоже знал что то, сидел как в воду опущенный. Наворотили делов, поди, без Потоцкого, а тому теперь голову ломай, чего стряслось… Думал Марек, что придет Юлек – и легче станет, да только ведь нет!

Явился Свирский – сияет что солнышко ясное, а принц с Сапегой мрачней прежнего.

– Что, Лешек, ничего сказать мне не желаешь? – молвит Юлиуш как будто между прочим и довольством ажно лучится.

«Да что ж такое стряслось то?!» – совсем уж Марек растерялся.

Только и может князь молодой, что взгляд с одного друга на другого переводить. Тут ведь и не спросишь!

– Да навроде что и ничего, – молвит принц, вот только как то больно уж смурно.

Ухмыляется Свирский, глядит неласково… А потом как ляпнет:

– Ты бы поздравил меня, твое высочество, обручиться я надумал.

Тут замерли все разом – и Лех, и Томаш, и Марек.

Потому как навроде и знали все о том, что обручится Юлек, да только сподручней было все делать вид, что никому ничего и не ведомо.

– Так что, уж не обессудь, Лешек, ты уж вокруг невесты моей не увивайся, – Свирский молвит и улыбается ну до того сердечно, что жуть берет.

Хмурится принц растерянo, глядит на сотоварища с великим недоумением.

– Когда бы это я за Воронецкой увивался? – наследник престола выпалил.

Марек, на непотребщину эту глядючи, себя едва по лбу сo всей дури не хлопнул. Ну вот в кого же Лешек такой народился? Уж точно не в отца и не в мать – те умные, хитрые, так просто не проймешь.

– А я и не про Воронецкую.