Она поразительно гармонично смотрела в окружающем пространстве. Как ветер, например.

“А и ладно”.

Не люблю таких людей, потому что завидую им. Я из пространства выделяюсь, как дыра, на месте которой должны быть запахи, цвета и звуки. Ну и что?

Женя тоже из типа людей, которым я завидую – идеальных и замечательных. Она интересная, красивая, умная, успешная, талантливая. Она из тех, кто при высоком интеллекте способен быть красивым. Из тех, кто с красотой не родился, а работал над собой для этого. Из тех, кто танковыми гусеницами ломает стереотипы. Умница, одним словом. Я не иронизирую – дела так и обстоят.

“Ты еще здесь?” – постоянно хотелось спросить мне ее.

“Что ты тут делаешь, совершенное создание?”

– Знаешь, почему сейчас модно признавать свои недостатки? – спросила я, пока мы с ней шли к метро.

– Из за каких то сериалов и фильмов?

– Нет. Просто осознание своих недостатков и признание их вслух ставит тебя перед фактом, что ты ничего не будешь менять. И снимаешь с тебя ответственность. Я ненавижу ответственность.

“Просто уйди и не возвращайся”.

Она слушала меня спокойно. Она всегда пыталась меня переспорить. А меня не надо было пытаться переспорить, меня надо оставить и уйти. Я не несчастная, я просто валенок.

Что непонятного?

– Почему ты спросила, нравятся ли мне девушки? – вспомнила я.

– Просто так, – ответила она.

“Действительно”.

***

Я просыпаюсь рано. Когда над Москвой встает солнце, я уже варю кофе и вполне бодро что нибудь читаю на кухне. Снова жарко. Солнце плавит воздух, и он дрожит, собираясь закипеть.

Примерно на четырнадцатой странице книги я поняла, что молоко закончилось, и за ним надо идти. Я надела шлепанцы. Одна моя знакомая сказала, что людей, которые ходят по улице в шлепанцах, нужно расстреливать, ее очень беспокоил тот факт, что бактерии с асфальта оседают на ногах и переносятся по всему городу. Я представила себе крохотных мультяшных бактерий, которые используют мои ноги, как их общественный транспорт, и почти испытала к ним симпатию.

С той знакомой мне не очень хотелось общаться. Видимо, я сочла, что с бактериями у меня больше общего.

На семнадцатой странице я подходила к магазину. Главный герой книги Чака Паланика неожиданно сообщил нечто такое, что я развернулась и пошла не в том направлении, каком следовало бы. Так бывает, когда ты неожиданно осознаешь, что в твоём существовании нет смысла, а в голове при этом некуда девать мозги.

Пахло жасмином. Я села на качели и замерла, склонившись над книгой. Меня не отпускало понимание того, что где то точно происходит нечто восхитительное, и мне не обязательно в этом участвовать. Я могу, например, об этом читать.

Передо мной села ворона.

Я отложила в сторону книгу, неожиданно вспомнив о вчерашней девушке, и немедленно решила, что она мне только приснилась. Видимо, так было проще смириться с разочарованием. Я ведь так и не узнаю о словах, нашептанных птице. Глупо было спрашивать ворону, что именно она узнала. Во первых, это может быть не та ворона, что мне нужна, а совсем другая, скажем, прилетевшая из Царицыно. Во вторых, секреты просто так не выдают. Она сказала это вороне. Значит, слова предназначались для вороньего слуха, и баста.

Я демонстративно взяла книгу и собралась читать дальше.

Множество людей проходят мимо нас каждый день, даже если мы не выходим из дома. Эта мысль наполнена космическим смыслом, если разделить ее на слова. Множество миров. Проносится мимо. Каждый день. Оставаясь неузнанными. Непонятыми. Неуслышанными.

У меня возникает ассоциация с официантом, проплывающим мимо меня с подносом самых разнообразных сладостей, которых я никогда не пробовала.