|
Около одиннадцати часов вечера, когда супруга смотрителя пришла разделить с Фабрицио его горести, он встретил ее еще любезнее, чем обычно, а затем, взяв ее за руку, сказал: - Помогите мне выйти из тюрьмы. Клянусь честью, я вернусь, как только кончится сражение. - Вот ерунду городишь! А _подмазка_ у тебя есть? Фабрицио встревожился, он не понял, что такое _подмазка_. Смотрительша, заметив его беспокойство, решила, что он _на мели_, и, вместо того чтобы заговорить о золотых наполеондорах, как сперва намеревалась, стала уже говорить только о франках. - Послушай, - сказала она. - Если ты можешь дать мне сотню франков, я парочкой двойных наполеондоров закрою глаза капралу, который придет ночью сменять часовых, - ну, он и не увидит, как ты удерешь. Если его полк должен выступить завтра, он, понятно, согласится. Сделка была заключена. Смотрительша даже предложила спрятать Фабрицио в своей спальне, - оттуда ему проще убежать утром. Рано утром, еще до рассвета, смотрительша в нежном умилении сказала Фабрицио: - Миленький, ты слишком молод для такого пакостного дела. Послушайся меня, брось ты это! - Но почему! - твердил Фабрицио. - Разве это преступление - защищать родину? - Будет врать-то! Никогда не забывай, что я тебе спасла жизнь. Дело твое ясное, тебя наверняка расстреляли бы. Но только смотри никому не проговорись, а то из-за тебя мы с мужем место потеряем. И, знаешь, не повторяй больше никому дурацкой басни, будто ты миланский дворянин, переодетый в платье купца, который торгует барометрами, - право, это уже совсем глупо. Ну, а теперь слушай хорошенько. Я сейчас дам тебе все обмундирование того гусара, что умер у нас в тюрьме позавчера. Старайся поменьше говорить, а уж если какой-нибудь вахмистр или офицер привяжется, станет допрашивать, откуда ты явился, и придется тебе отвечать, - скажи, что ты был болен и лежал в крестьянском доме, что крестьянин, мол, из жалости подобрал тебя, когда ты трясся от лихорадки в придорожной канаве. Если тебе не поверят, прибавь, что ты догоняешь свой полк. Тебя все-таки могут арестовать, потому что выговор у тебя не французский, - так ты скажи, будто ты родом из Пьемонта, взят по "рекрутскому набору, остался в прошлом году во Франции, - ну, еще что-нибудь придумай. Впервые после тридцати трех дней бурного негодования Фабрицио разгадал причину своих злоключений. Его считали шпионом! Он принялся убеждать смотрительшу, которая в то утро была очень нежна, и пока она, вооружившись иглой, ушивала гусарское обмундирование, слишком широкое для Фабрицио, он очень вразумительно растолковал этой женщине свою историю. Она слушала с удивлением, но на минуту поверила, - у него был такой простодушный вид, и гусарский мундир так был ему к лицу! - Ну, раз уж тебе так захотелось воевать, - сказала она, наполовину убежденная в его искренности, - надо было в Париже поступить в какой-нибудь полк. |
