– Канонирам, огонь по готовности, – скомандовал Альказ и, медленно сосчитав до трёх, отключил щит.

В то же мгновение огромный линкор затрясся от выстрелов. Вести залповый огонь по юрким корабликам не имело смысла. Каждый из них применял свой собственный манёвр, одновременно уходя и от огня противника и избегая столкновения с обломками кораблей более неудачливых сослуживцев. Выждав, когда все орудия левого борта дадут минимум по четыре выстрела, Альказ велел прекратить огонь и снова включил щит.

Как оказалось, сделал он это очень вовремя. Едва линкор окутался привычным маревом, в него тут же посыпались снаряды истребителей. Накопители щита успели перезагрузиться, но шестьдесят процентов от полной мощности оказалось маловато для полной защиты линкора. В кормовой части корабля, куда угодил один снаряд, что-то взорвалось, и по линкору разнесся сигнал аварийной тревоги. Быстро переключив на консоли пару выключателей, Альказ запросил командира аварийной команды, требуя доклад о повреждениях.

Вскоре выяснилось, что снаряд угодил в жилой отсек абордажной команды, где на тот момент никого не было. Так что повреждения оказались минимальными, а потерь в живой силе не было вообще. Облегчённо вздохнув, ксеноброн снова сосредоточился на бое. Но открывать огонь из орудий не пришлось. От эскадры людей отделилась стайка юрких машин, и на экране закрутилась настоящая карусель.

Внимательно следя за каждым движением штурмовиков иных, Альказ не забывал отмечать и действия истребителей мягкотелых. Особенно одного из них. Пилот этого истребителя вытворял за штурвалом своей машины такое, что у ксеноброна невольно мелькнула мысль, а человек ли это вообще. Умудрившись сбить три машины противника подряд, пилот заложил лихой вираж, уходя от насевших на него штурмовиков, и, свалившись в крутое пике, увёл истребитель за громаду линкора.

Камера автоматически переключилась, и Альказ не удержался от восторженного рыка, когда истребитель очередным неимоверным финтом развернулся носом к противнику и, выпустив сразу две торпеды, снова ушёл в вираж. Два из пяти преследовавших его штурмовиков полыхнули вспышкой и рассыпались мелкими обломками. При этом, как нарочно, один из обломков угодил третьему штурмовику в оборудование, смонтированное на машине, – и тут же раздался новый взрыв.

– Запись боя ведётся? – не оглядываясь, спросил Альказ.

– Так точно, генерал. С момента их выхода из аномалии, – доложил связист.

– После боя копию записи мне на консоль, – приказал ксеноброн не терпящим возражения тоном.

Между тем пилот истребителя, избавившись от двух оставшихся преследователей, снова окунулся в круговорот боя. Альказ давно бы уже потерял его, если бы не сумасшедшие манёвры, которые выделывал пилот. Но, как оказалось, и люди несли потери. Три истребителя разнесло взрывами на куски, а ещё четыре выпали из боя, пытаясь дотянуть до кораблей эскадры и укрыться за их мощными орудиями.

Иные не выдержали и, прекратив атаку, начали оттягиваться к аномалии, огрызаясь залпами из всего имеющегося оружия. Истребители, очевидно получив соответствующий приказ, поднялись выше уровня боестолкновения и начали перегруппировку. Дав противнику сосредоточиться у пятна, корабли людей открыли массированный огонь из всех орудий, не оставляя им ни одного шанса на спасение. Вскоре всё было кончено.

Истребители людей ушли к эскадре, и ксеноброн, откинувшись в ложементе, с облегчением вздохнул. Получилось. У них в очередной раз получилось отбить атаку на Ксену, а значит, им ещё рано в зал чести.