Да, теперь шум воды был слышен более чем отчетливо. Но помимо шума воды, теперь я слышал и тихое ритмичное шуршание, преследующее нас по пятам.

И кажется, волкам нравилось, что мы убегаем, их это дразнило. Они были близко, уже совсем близко.

Глава 2

Рыжая увидела впереди реку и облегченно вскрикнула.

Краем глаза я успел заметить, что река небольшая, а значит, скорее всего здесь нет сильного течения и она неглубокая. С одной стороны, хорошо – рыжая без труда сможет ее перейти, но с другой – волки тоже могут ринуться следом.

Как раз в тот самый миг, когда волки нас уже почти настигли, рыжая без раздумий бросилась в реку.

Неожиданно река оказалась холодной и глубокой, хоть и узкой, но зато течение спокойное, это обнадеживало.

Рыжая держала меня наполовину в воде. Меня вновь начало подмывать разрыдаться, но на этот раз я каким то чудом совладал со своим младенческим телом. Рыжая что то взволнованно сказала, приподняла меня над водой и повернулась.

– Ахасе гай! Ахасе! – громко и сердито крикнула рыжая, заставив меня повернуть голову.

Я увидел волчью стаю на берегу. Они все были здесь – те же что и вчера. Никто из них в воду лезть не осмелился. Некоторые из них злобно рычали, кто то несмело трогал воду лапой, некоторые даже заходили в воду. Но чувствуя, что дно резко уходит вниз, тут же выходили на берег.

В детстве я любил смотреть передачи про животных, знал, что волки умеют плавать, но они не станут преследовать добычу вплавь, если только совсем не оголодали. А эти волки, кажется, или плавать вовсе не умели, или боялись воды. Потому что, увидев, что мы переходим в реку, они резко потеряли к нам интерес и начали уходить.

Рыжая в край осмелев, теперь улыбалась и продолжала что то кричать волкам, а сама потихоньку переходила реку.

В какой то миг ей пришлось замолчать, так как река становилась глубже и глубже и доходила ей до рта. Она несла меня над головой, стараясь не намочить, но я все равно уже был мокрым. И даже хорошо, хоть какие то водные процедуры.

На середине реки рыжая набрала в грудь побольше воздуха и погрузилась в воду с головой, продолжая идти. Я и сам оказался по шею в воде, но голова оставалась снаружи. Когда мы пересекли середину реки, рыжая вынырнула, тяжело задышала и что то радостно заговорила. Кажется, обсуждала наше спасение.

Я внимательно слушал, хоть ничего и не понимал. Но зато понимал, что мне все равно придется учить этот язык, поэтому почему бы не начать это делать уже сейчас. Мало ли, а вдруг что то запомню или пойму.

Когда мы вылезли из воды, стало еще холоднее. Рыжая вытащила меня из мокрой тряпки, затем сняла свой плащ и закутала меня в него. Стало немного теплее. Зато она теперь так дрожала, что я слышал, как стучат ее зубы даже на расстоянии.

Рыжая оставила меня на поляне у берега, а сама принялась собирать хворост неподалеку и сооружать костер. Делала она это весьма неумело, по всей видимости, раньше ей не приходилось делать подобного, но она справлялась, ломала ветки и складывала их в кучу.

Затем она села над хворостом, закрыла глаза и застыла. Колдует, видимо.

Я к тому времени уже немного согрелся. Рыжая же продолжала выстукивать зубами дробь и трястись, как осиновый лист на ветру. Костер бы нам конечно не помешал.

Вчера у нее неплохо получилось поджечь палку, а вот сегодня ей пришлось сидеть так довольно долго. Было видно, что у нее ничего не выходит. Она хмурила брови, тяжело вздыхала, растирала руки, пыталась подпалить отдельную веточку. И у нее даже кое что вышло, эта веточка затеплилась, заплясали искры, завился к небу дымок. Рыжая начла дуть изо всех сил, но как бы она ни старалась, огонь так и не появился, а вскоре и искра погасла.

– Тео, – серьезно посмотрела она на меня, – май хе ту кдори.