|
Сюда мы собирались в свободное от заня
тий время, особенно весной, для того, чтобы разыграть партию в «купцов и разбойников». Сюда же со всего го рода стекалось «молодое поколение», когда между гимна зистами и кадетами (в Омске был кадетский корпус) про исходили традиционные кулачные бои. В сущности, не бы ло никаких оснований для этих боев. Но так уж повелось с незапамятных времен, что кадеты и гимназисты пред ставляли собой два враждебных лагеря. Кадеты дразнили гимназистов: «ослиная голова». Так они расшифровывали буквы «О. Г.» (Омская гимназия), вырезанные на медных бляхах наших поясов. В свою очередь, гимназисты дразни ли кадетов: «кадет на палочку надет». Обе стороны от такого обмена любезностями обычно приходили в раж, лезли в драку и разбивали друг другу физиономии. От времени до времени дело доходило до «массовых», боль ших столкновений между гимназистами и кадетами, с сотнями участвующих и десятками пострадавших. Все та кие бои неизменно разыгрывались на руинах старой кре пости. Исход боя обычно решали так называемые «уезд ники», то есть ученики существовавшего в городе четырехклассного уездного училища. Они играли роль своего рода «нейтральной державы», за которой еще за долго до боя начинали ухаживать обе стороны. «Уездни¬ ки», однако, всегда вели себя загадочно. Они старались «доить» и гимназистов и кадетов, оставляя к а к тех, так и других в неведении о своих истинных намерениях, и за тем в самый последний момент, когда бой уже был в пол ном разгаре, неожиданно появлялись гурьбой под «крепо стью», своим вмешательством сразу давая перевес той или другой стороне. Много лет спустя, работая на поприще внешней политики, я не раз с улыбкой вспоминал омских 38
Лыбинский проспект—главная улица в Омске тех дней.
«уездников»: они мне дали первый урок дипломатии. Большие бои между кадетами и гимназистами являлись крупнейшей сенсацией омской жизни, о которой весь го род говорил целыми неделями. В честь их местные пииты слагали восторженные оды, в которых «дубасил» рифмо валось с «расквасил» и «бил по мордам» с «лихим чер том». Оды переписывались во множестве экземпляров, ходили по рукам и даже обсуждались, «с литературной точки зрения», в учительской нашей гимназии. Самый город, насчитывавший в описываемое время не больше тридцати — тридцати пяти тысяч жителей, имел жалкий и унылый вид. Омск лежал в самом сердце так называемой Барабинской степи и был открыт ветрам со всех четырех концов. В нем «дуло» постоянно. Зимой го род утопал в сугробах снега, летом был окутан облаками едкой желтой пыли. Климат здесь был резко континен тальный: в июне — июле люди и животные изнывали от нестерпимой жары, а в декабре — январе были бураны и трещали сорокаградусные морозы. Дома в городе были деревянные, одноэтажные, с под слеповатыми окошками, с тесовыми или соломенными крышами. Улицы — пыльные, немощеные, весной и осенью утопавшие в непролазной грязи. На базаре грязь была 39
столь глубока, что лошади в ней тонули по брюхо, а в лу жах мальчишки плавали в корытах. Фонарей не было, и ночью в городе царствовала кромешная тьма. |
