Герта кивнула и, кончив застегивать блузку, повернулась. Ее темные глаза неотрывно смотрели на Джека.

– Да, думаю, это верно – болей больше не будет. Потому что я буду мертва. Ведь основная цель Опуса Омега – убить меня.

14

В комнате для допросов стояла мертвая тишина, пока Лютер Брейди, не дыша, рассматривал фотографии. Ему казалось, что в теле не осталось ни одной кости и он сейчас рассыплется.

Этого не может быть! Эти фотографии... он с двумя мальчиками... прошлой ночью. Он никогда дважды не нанимал одних и тех же ребят и не помнил их в лицо. Но... да, конечно! Именно этой маской он пользовался прошлой ночью. Он постоянно менял их. Для разнообразия. И не имело значения, было ли это прошлой ночью или в прошлом месяце. Ужасен был сам факт существования этих фотографий, но еще хуже, что они находились в руках полиции.

Как? Кто?

Петрович! Именно он, как обычно, привозил мальчишек. А на этот раз он, должно быть, где‑то притаился и отснял фотографии. Алчный маленький подонок! Он...

Но почему они привязали сюда какого‑то Ричарда Кордову, о котором постоянно толкуют? И кто пустил в ход его пистолет, чтобы убить этого Кордову?

– К...как... – Пересохший язык был не в силах выдавить хоть слово.

– Фальшивка, – пренебрежительно отмахнулся Барри. – Совершенно явная фальшивка. Я не мастер по компьютерам, но даже я знаю, что можно сделать с его помощью. Например, напялить маску на этого типа на фотографиях! Да все это просто смешно!

– Откуда... – Наконец Лютер Брейди обрел голос. – Откуда это у вас?

Холуша ткнул в центральную фотографию:

– Мы нашли их пол полушкой на кресле в доме жертвы. На том кресле, на котором он был убит. – Палец коснулся коричневатого пятна по обрезу одного из снимков. – Это его кровь, которая просочилась сквозь подушку.

– Вы просто обязаны поверить мне, – сказал Лютер, наклоняясь вперед и закрывая фотографии руками. Он не хотел, чтобы кто‑то, особенно Барри, смотрел на них. Но он должен убедить этих детективов. – Я не убивал этого человека! Клянусь вам! Я ложно обвинен в том. чего никогда не делал!

Янг продолжал неотрывно смотреть на него.

– Зачем кому‑то это было надо, мистер Брейди?

– У церкви дорментализма врагов более чем достаточно, – сказал Барри. – Мистер Брейди – духовный лидер церкви, ее общественное лицо. Если этот заговор с целью обесчестить его, лишить доверия, увенчается успехом, церкви будет нанесен невосполнимый ущерб.

– Что ж, – сказал Янг, – в таком случае есть очень простой выход. Если прошлой ночью вы не были в доме мистера Кордовы, то где же вы были, мистер Брейди?

С этими мальчишками!

Признать этого он никак не мог. Да и что это ему даст? Он никогда не позволял никому из этих ребят увидеть его в лицо. Даже Петрович не знал, как он выглядит.

– Я был в своей хижине на севере штата.

– Может кто‑либо подтвердить ваше пребывание там?

– Я... нет, я был там один. Я приезжаю туда каждое воскресенье вечером, чтобы избавиться от груза церковных дел и шума города и в тишине пообщаться со своим кселтоном.

Холуша хмыкнул.

– Ваш кселтон, или как там вы его называете, здорово смахивает на пару подростков.

– Значит, никто не может подтвердить, что прошлой ночью вы были в своей хижине? – снова спросил Янг.

– Нет.

– Я тоже так думаю. – Янг вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги. – Вот ордер на ваш арест.