– Осторожнее, а то устроишь здесь переполох.

– Это предупреждение для тебя. А как насчет ленча? И не говори мне, что не можешь или должна куда‑то бежать по поручению старого дядюшки. Я не поверю ни слову. Может, поедим у Марка Хопкинса?

Она еще колебалась, но он схватил ее пальто и шляпу и протянул ей.

– Давай. – Сопротивляться ему оказалось невозможно.

– Тебе что, больше нечем заняться? Шел бы воевать!

– Нет, еще рано. Сейчас время ленча, благодарение Богу. Джордж говорит, что ты никуда не выходишь. Твоей репутации не повредит, если мы поедим при дневном свете… Если хочешь, мы можем сесть за отдельный столик.

– Ладно. Уговорил.

Она была в хорошем настроении, он тоже. Все напоминало прежние дни на «Нормандии», когда они вместе играли в теннис. Они сидели за столом и любовались открывающимся видом. Ник рассказывал забавные истории о людях на базе и в гостинице. Впервые за многие годы она вновь почувствовала себя живой. С ним было легко и просто. Он был остроумен и элегантен. Неожиданно – это удивило ее – он спросил, что она делает в канун Нового года.

– Подожди. Не отвечай. Дай я угадаю. Ты останешься дома с дядей Джорджем и девочками?

– Правильно, – усмехнулась она. – Тебе первая премия.

– Нет, это тебе полагается дурацкая премия. Почему ты не позволяешь мне вытащить тебя куда‑нибудь? Я совершенно безопасен. Я буду хорошо себя вести. А если нет – вызывай военную полицию, и меня заберут.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты хочешь сказать, что у меня есть шанс?

– Ни малейшего. Я просто хочу знать, что я теряю.

– О, ради Христа. – Он усмехнулся. – Давай, Лиана. Это пойдет тебе на пользу. Нельзя же все время сидеть взаперти дома.

– Можно. Я ведь счастлива.

– Но это тебе вредно. Сколько тебе лет? – Он попробовал сосчитать. – Тридцать три.

– Мне уже тридцать четыре.

– О, в таком случае… Я и не думал, что ты такая старая. А мне вот уже сорок. Я в таком возрасте, что могу судить, что тебе полезно. Думаю, тебе следует выходить.

– Ты говоришь совсем как дядя Джордж. – Разговор забавлял ее.

– Постой, постой. Я все‑таки не так стар.

– И он… в душе. Знаешь, в молодости он был настоящим донжуаном. Ник улыбнулся.

– Видно по его глазам. Но не уходи от ответа. Как насчет Нового года?

– Сначала ленч, а потом уж Новый год. – Она посмотрела на него. – Знаешь, ты тоже мог бы быть донжуаном, если бы постарался, а может быть, тебе и стараться не нужно было…

– Это не мой стиль. – Он сердито посмотрел на нее. – Я имел в виду спокойный вечер двух старых друзей, для которых наступили тяжелые времена и которые знают правила игры. Иначе что нам остается? Мне сидеть в своем вшивом отеле, а тебе – дома с дядей? Мы могли бы пообедать у Фэмоша или еще где‑нибудь.

– Наверное, могли бы. – Она посмотрела на него, но все еще не могла решиться. – Я действительно могу быть уверенной, что ничего не произойдет? – Вопрос был поставлен прямо, и он посмотрел ей в глаза.

– В такой мере, в какой ты этого хочешь сама. Я буду с тобой честен. Я все еще люблю тебя, любил с тех пор, как мы с тобой встретились, и, вероятно, буду любить всегда. Но я никогда не сделаю ничего, что могло бы причинить тебе огорчения. Я понимаю твои чувства к Арману и уважаю их.