|
Но мысли его были далеки от музыки, и “трюбуше” явно не удалось, за что неистовый капельмейстер Кванц не раз дергал короля за косу... Здесь же был и английский посол в Берлине - сэр Митчелл, и глаза Фридриха с нотных листов косили на дипломата. Внимание к Митчеллу в эти дни должно быть удвоено, утроено. Пруссии важно одно: опередить Россию! А после концерта - ужин в близком кругу людей. Вольтер, Мопертюи, Сен-Жермен, маркиз д'Аржанс, Даге - одни французы. Пруссаков король любил видеть на плацу, а в Сан-Суси он оставлял их далеко за дверью. Разве могут эти грубые чудовища оценить тонкость метафоры или чудесность гиперболы, что пролетает над столом, словно пушечное ядро?.. В полночь Фридрих ложится спать. А ровно в четыре часа утра камер-лакей уже срывает с него одеяло. - О подлец! - ворчит король. - До чего ты надоел мне... - Ваше величество, я слишком дорожу службою и не хочу лишиться ее, как мой приятель, который разбудил вас не в четыре часа, а в пять минут пятого... Вставайте, король! *** Фридрих II не был похож на других королей Пруссии (ни до него, ни, тем более, после!). Вдохновенный и циничный хищник, человек же - несомненно - остро чувствующий, незаурядный. Он был доступен в своем тихом Сан-Суси даже простым людям. Не был развратен, всю жизнь чуждался женщин, двор его был скромен, король не имел фаворитов, все были для него равны, в судах он требовал правосудия, и графы при нем сидели в тюрьмах за обиды, нанесенные своим крестьянам. Фридрих был справедлив. Но это справедливость не человека, а, скорее, машины. Машина четко и бездушно рубит сучья - еловые, березовые, липовые. Сунь туда палец князь - машина срубит сиятельный палец. Сунь туда палец мужик - тоже уйдет без пальца. Ибо машине все равно. Ее дело - рубить! Точно и безжалостно. И в этом ее великая нечеловеческая сила... ...Сейчас Фридрих начнет разрушать “равновесие” Европы. ОДНА ИЗ ЛЕГЕНД Молоденькая графиня Рошфор (из фамилии Бланкас) была уроженкой Тоннера, и если верить самому де Еону, то его землячка сыграла не последнюю роль в его путаной жизни. Эта неглупая распутница, дабы выглядеть образованной дамой, держала у себя в алькове скелет человеческий. В свободное от любви время графиня Рошфор рассуждала о тайнах материи, а многочисленные любовники вешали на череп скелета свои шляпы. От обедни графиня спешила в комедию, из “Комеди Франсез”, прямо от Лекена, слуги несли ее золоченый портшез в грязные кварталы Сен-Марсо, где издавна селились мрачные и голодные алхимики. Но де Еон, когда она стала раскидывать перед ним свои упоительные силки, вежливо отказал ей во взаимности. - Вот как? - Графиня стала хохотать, потом плакать; в истерике упала на китайский столик, расколотив фарфора мейсенского сразу на сумму в двести пистолей. Успокоившись, она сказала: - Нет слов, заслуги вашего ума и сердца столь велики, что я в отчаянии. И, уж конечно, отомщу вам за эту жестокость... Надеюсь, вы не будете на это в обиде? - О нет! Как и в детстве, я останусь вашим слугою. - Тогда, - распорядилась она, - снимите на время вашу шпагу и дайте мне ваш костюм... Мы едем в ратушу! И они поехали в ратушу (переодетые). В хороводе масок женщины быстро узнавали короля, причесанного - ради маскарада - по старинной моде: две косы с бантами на плечах. И, танцуя, никто уже не смел поворачиваться к нему спиною. Но Людовик сегодня не поднял с полу ни одного женского платка, как бы нечаянно уроненного. |
