|
В руке она держала ветку, отмахиваясь от комаров. Понятовский двинулся навстречу женщине. - Ваше высочество... - бормотнул он, становясь жалким. Екатерина шумно вздохнула: - Я не высочество для тебя - я слабое женское ничтожество. Так возлюби же меня, прекрасный Пяст! И, падая на траву, мокрую от росы, она увлекла его за собой. Вдали рокотал голштинский барабан... *** С этого момента над головою секретаря засияла корона польских королей, и Англия (страна просвещенных мореплавателей) теперь держалась за Россию двумя якорями сразу: деньгами - через великого канцлера Бестужева и любовью - через великую княгиню Екатерину... Но, читатель, не будем спешить с выводами. Посмотрим, чем завершится этот странный политический дрейф, в котором стало болтать политику России... С мачт своих парусов Россия ведь не убрала, - ее несло в открытое море, на просторы! ПОДОЗРЕНИЯ Когда Дуглас инкогнито появился в Петербурге, Вильяме уже торжествовал, вырвав у русского двора подписание конвенции. Теперь Англия, завязав клубок интриг в Европе, могла спокойно грабить колонии французов в Америке; эскадры британских кораблей уходили в океан, безжалостно разбивая ядрами любое судно французов... Вильяме объяснял уступчивость Елизаветы тем, что все деньги - "...поступят в шкатулку императрицы. А так как она занята в настоящее время постройкой дворца, - писал он в Лондон, - то для окончания его нуждается в деньгах... Государственный канцлер (Бестужев получил 10000 фунтов стерлингов) вел себя при этом прекрасно и отразил на своем жадном лице большую радость, когда его алчность была мною удовлетворена”. Вильямс так спешил с подписанием этого договора, что в порыве энтузиазма допустил даже прискорбный вывих противу сент-джемского этикета. - Пусть мой брат король Георг первым ратификует листы сии, - сказала Елизавета, и Вильяме не стал ждать, пока корабль сорвет с якорей; согласился сразу! В Лондоне, конечно, поморщились, но “листы сии” ратифицировали. Исподтишка англичане ознакомили с конвенцией и Пруссию. “Хватит болтать о чувствах дружбы! - обеспокоенно заметил Фридрих. - Король должен иметь только свои выгоды”. И король гнал и гнал переговоры с Англией, взламывая всю политику “равновесия” Европы; Фридрих спешил, как никогда, чтобы опередить Россию в получении субсидий от Лондона, а времени оставалось в обрез. Англо-российский субсидный договор, ратифицированный Лондоном, уже лежал на столе Елизаветы... Король понимал: Елизавета может затянуть ратификацию на год, а может в запале покончить одним взмахом пера хоть сегодня ночью! Но Дуглас, появясь в России, ничего этого не знал и неумело, но храбро двинулся напролом - отправился в британское посольство. Понятовский доложил Вильямсу, что его желает видеть “знатный соотечественник”, и посол был в недоумении: - Странно! Откуда он взялся, этот “знатный соотечественник”, если корабля из Англии не было уже две недели... Ну, пусть войдет! Дуглас вошел почтительно, но свободно. Вильяме оглядел незваного гостя. - Кто вы? - спросил без любезностей. - Я родственник лорда Мауртона. - Назовите себя, а не своих родственников! - Видите ли, сэр (и, опустив глаза долу, Дуглас выдал в себе иезуита), я путешествую для развеяния души и хотел бы иметь случай быть представленным к здешнему двору. |
