– Вы слышали? – обратился Ивиот к Рэморни, который стоял с угрюмым видом, не зная, на что решиться. – Готовы вы отдать приказ о сдаче замка или предоставите это мне?

– Нет, негодяй! – перебил рыцарь. – Я до последнего вздоха буду повелевать тобою. Отвори ворота, опусти мост и сдай замок Дугласу!

– Вот это называется и по‑рыцарски и по доброй воле! – сказал Двайнинг. – Совсем как если бы медная труба, что провизжала тут минуту назад, назвала своею собственной музыкой те звуки, которые вдохнул в нее грязный трубач.

– Злосчастный! – сказала Кэтрин. – Или молчи, или обрати свои мысли к вечности: ты стоишь на ее пороге.

– А что тебе до того? – ответил Двайнинг. – Ты, девушка, волей‑неволей услышишь то, что я тебе скажу, и ты станешь это повторять повсюду, потому что так тебе прикажет твоя женская природа. Перт и вся Шотландия узнают, какого человека они потеряли в Хенбейне Двайнинге!

Звон оружия между тем возвестил, что вновь прибывшие спешились, вошли в замок и приступили к разоружению его малочисленного гарнизона. Сам Дуглас взошел на бойницы с небольшим отрядом своих воинов и подал им знак взять под стражу Рэморни и Двайнинга. Другие выволокли откуда‑то из угла онемевшего от ужаса Бонтрона.

– Эти трое опекали принца во время его мнимой болезни? – сказал Дуглас, ведя допрос, начатый им в зале замка.

– Больше к нему никого не допускали, – сказал Ивиот, – хоть я и предлагал свои услуги.

– Ведите нас в опочивальню герцога и волоките следом узников… Тут еще должна быть в замке одна женщина, если ее не умертвили или не увезли тайком, – подруга той потешницы, что первая подняла тревогу.

– Вот она, милорд, – сказал Ивиот и вывел вперед Кэтрин.

Ее красота и волнение произвели впечатление даже на бесстрастного графа.

– Ничего не бойся, девушка, – сказал он, – ты заслужила и похвалу и награду. Расскажи мне как на исповеди, чему ты была свидетельницей в этом замке.

Кэтрин в нескольких словах поведала свою страшную повесть.

– Твои слова, – сказал Дуглас, – в точности согласуются с рассказом потешницы… Теперь идем в опочивальню принца.

Графа повели к покою, где якобы обитал эти дни несчастный герцог Ротсей. Но ключа не нашли, и графу, чтобы войти, пришлось ждать, пока взломают дверь. Глазам вошедших представились печальные останки принца – изможденное тело, наспех брошенное на кровать, – убийцы, как видно, намеревались обрядить его так, чтобы оно походило на труп человека, отошедшего в свой час, но им помешал переполох, поднявшийся в связи с побегом Луизы. Дуглас стоял и глядел на тело заблудшего юноши, которого прихоти и бурные страсти привели к безвременной гибели.

– У меня были счеты с ним, – сказал граф, – но такое зрелище изгоняет из памяти всякую обиду.

– Хе‑хе!.. Мы тут хотели так устроить, – сказал Двайнинг, – чтобы вид был приятнее для вашего превосходительства. Но вы явились слишком неожиданно, а когда торопишься, то и работаешь кое‑как.

Дуглас точно и не слышал сказанного узником, так пристально смотрел он на мертвого, на его увядшее, изможденное лицо, окоченелые члены.