|
И теперь управлять Дальней Испанией они посылают Квинта Сервилия Цепиона. – Он ведь тоже разграбит Испанию, – улыбаясь, сказал Рутилий Руф. – Конечно, конечно! Каждый знал это, включая Скавра. Но у Цепиона, по крайней мере, хватило ума не объявлять об этом открыто. Так что Рим может закрыть глаза на Испанию и жить спокойно, – сказал Марий, опять садясь за стол. – Я люблю этот город, Публий Рутилий, правда люблю. – Я рад, что хоть Силана держат в Риме. – К счастью. Кто-то ведь должен управлять Римом! Какое избавление! Сенат с трудом до-бился продления срока губернаторства Минуция Руфа в Македонии, уверяю тебя. А так как эта ниша уже занята, Силану ничего не оставалось, кроме Рима, где более-менее спокойно. Силан во главе армии – сам Марс побледнеет! – Вот уж правда! – горячо подтвердил Рутилий Руф. – И все же год неплохой, – сказал Марий. – Не только Испания спасена от нежных мило-стей Сципиона, но и Македония избавлена от Силана. Однако сам Рим – гнездо преступников, если мне позволено будет точно охарактеризовать наших консулов. – Ты имеешь в виду комиссию Мамилия? – Именно. Бестий, Гальба, Опимий, Гай Катон, Спурий Альбин – все были осуждены. И еще много судов предстоит, хотя стоит ли этому удивляться! Гай Меммий усердно помогал Ма-милию в сборе доказательств тайного сговора патрициев с Югуртой, а Скавр – безжалостный председатель суда. Хотя он и выступал в защиту Бестия, но голосовал за приговор. Рутилий Руф улыбнулся: – Человек должен быть гибким. Скавр оправдывался перед коллегой, выступая в его защи-ту, но это не помешало ему выполнить свой долг перед судом. Таков уж Скавр. – Да! Таков уж Скавр. – А куда направились осужденные? – спросил Рутилий Руф. – Некоторые избрали местом ссылки Массилию, а Луций Опимий предпочел Западную Македонию. – А Авл Альбин выкарабкался? – Да. Спурий Альбин взял всю вину на себя, и Палата голосованием позволила ему это, – вздохнул Марий. – Ничего себе, юридический казус! Схватки у Юлии начались на мартовские иды, и когда повитухи сказали Марию, что роды будут трудными, он немедленно позвал родителей жены. – Наша кровь слишком старая и жидкая, – раздраженно сказал Марию Цезарь, когда они устроились в таблинии – муж и отец, которых связывала взаимная приязнь и страх за жену и за дочь. – Моя кровь помоложе и погуще, – отозвался Марий. – Но это не может помочь ей! Это когда-нибудь поможет ее дочери, если она у нее будет. Возблагодарим за это богов! Я надеялся, что Марсия добавит моему роду немного плебейской силы, – но, кажется, Марсия слишком еще знатна. Ее мать была патрицианкой из рода Сульпи-циев. Я знаю, есть люди, которые считают, что кровь должна сохраняться чистой, но я много раз замечал, что девушки старинных фамилий склонны во время родов к кровотечениям. В чем же причина более высокой смертности среди женщин знатных фамилий по сравнению со смертно-стью женщин более низкого происхождения? – И Цезарь провел рукой по своим волосам цвета позолоченного серебра. Марий больше не мог усидеть на месте. Он поднялся из-за стола и стал мерить кабинет шагами. – У нее лучшие врачи, денег я не пожалел, – он кивнул в сторону комнаты роженицы, от-куда пока еще не доносилось ни звука. – Но прошлой осенью эти лучшие врачи не смогли спасти племянника Клитумны, – сказал уныло Цезарь. – Ты имеешь в виду твою неутешную соседку? – Да, эту самую Клитумну. Ее племянник скончался в прошлом сентябре после продолжи-тельной болезни. Но этот молодой человек всегда казался совершенно здоровым. Врачи сделали все, что только могли придумать, а он все равно умер. С тех пор я постоянно об этом думаю. |
