Изменить размер шрифта - +

   - А то наймемся к купцам чего-нибудь делать... А летом  уйдем.  В  лесу
можно медвежонка поймать. Я знаю одного посадского,  -  он  их  ловит,  он
научит... Ты будешь медведя водить, а я - петь,  плясать...  Я  все  песни
знаю. А плясать злее меня нет на Москве.
   Девочка за трубой чаще зашмыгала, Алексашка ткнул ее в бок:
   - Замолчи, постылая... Вот что, мы ее с собой тоже возьмем, ладно.
   - С бабой хлопот много...
   - К лету ее возьмем, грибы собирать, - она  дура,  дура,  а  до  грибов
страсть бойкая... Сейчас мы щей похлебаем,  меня  позовут  наверх  молитвы
читать, потом пороть. Потом я вернусь. Лягем спать. А чуть свет побежим  в
Китай-город, за Москву-реку сбегаем, обсмотримся. Там есть знакомые. Я  бы
давно убежал, товарища не находилось...
   - Купца бы найти, наняться - пирогами торговать, - сказал Алешка.
   На крыльце бухнула дверь, - уходили  гости,  треща  ступенями.  Грозный
голос Данилы крикнул Алексашку наверх.


   9

   На Варварке стоит низенькая изба в шесть окон, с коньками и петухами, -
кружало - царев  кабак.  Над  воротами  -  бараний  череп.  Ворота  широко
раскрыты, - входи кто хочет. На дворе  на  желтых  от  мочи  сугробах,  на
навозе валяются пьяные, - у кого  в  кровь  разбита  рожа,  у  кого  сняли
сапоги, шапку. Много  запряженных  розвальней  и  купецких,  с  расписными
задками, саней стоят у ворот и на дворе.
   В избе за прилавком - суровый целовальник с черными бровями. На полке -
штофы, оловянные кубки. В углу - лампады перед черными ликами.  У  стен  -
лавки,  длинный  стол.  За  перегородкой  -  вторая,  чистая  палата   для
купечества. Туда если сунется ярыжка какой-нибудь или пьяный посадский,  -
окликнет целовальник, надвинув брови, - не  послушаешь  честью  -  возьмет
сзади за портки и выбьет одним духом из кабака.
   Там, во второй палате,  -  степенный  разговор,  купечество  пьет  пиво
имбирное, горячий  сбитень.  Торгуются,  вершат  сделки,  бьют  по  рукам.
Толкуют о делах, - дела ныне такие, что в затылке начешешься.
   В передней избе у прилавка - крик,  шум,  ругань.  Пей,  гуляй,  только
плати. Казна строга. Денег нет - снимай шубу. А весь человек  пропился,  -
целовальник мигнет подьячему, тот сядет с краю стола, -  за  ухом  гусиное
перо, на шее чернильница, -  и  пошел  строчить.  Ох,  спохватись,  пьяная
голова! Настрочит тебе премудрый  подьячий  кабальную  запись.  Пришел  ты
вольный в царев кабак, уйдешь голым холопом.
   - Ныне пить легче стало, - говаривает целовальник, цедя зеленое вино  в
оловянную кружку. - Ныне друг  за  тобой  придет,  сродственник  или  жена
прибежит, уведет, покуда душу не  пропил.  Ныне  мы  таких  отпускаем,  за
последним не гонимся.  Иди  с  богом.  А  при  покойном  государе  Алексее
Михайловиче, бывало,  придет  такой-то  друг  уводить  пьяного,  чтобы  он
последний грош не пропил... Стой... Убыток  казне...  И  этот  грош  казне
нужен.
Быстрый переход