– Мисс Клайренс! – крикнул он, и репродукторы разнесли его голос по всему кораблю. – Вы живы?

Некоторое время тянулось томительное молчание, а затем из панели связи донесся неуверенный голос:

– Кажется, да. Я, видимо, уже начинаю привыкать к посадкам по‑уайтовски.

Тревога Роберта моментально сменилась раздражением.

– Черт возьми, вот ведь женская логика! Да с другим пилотом в такой ситуации вы бы вообще не сели!

– Я и с вами могла не дожить до посадки. Это просто чудо, что, когда все это началось, я лежала на койке и успела схватиться за ремень. Но все равно я вся в синяках.

Роберт хранил оскорбленное молчание, вращая верньеры внешних детекторов. Коррингартская база была совсем рядом, и очень странно, что он до сих пор не поймал ни одного сигнала...

– Ну ладно, Роберт, я понимаю, что вы сделали, что могли. Расскажите же, где мы и что происходит?

– В двух словах ситуация такова. Сэндерс мертв, а мы совершили вынужденную посадку на имперской планете. В настоящий момент мы сидим по уши в болоте – точнее, по носовой отсек. Само по себе это не опасно – положение наше устойчиво, и мы в любой момент можем взлететь. Но недалеко имперская база, а кроме того, рубка разгерметизирована и центральный пульт поврежден. Сейчас я пытаюсь определить масштабы повреждений. Можете пока отдыхать. Кстати, где вы?

– Я перебралась в свою старую каюту... Послушайте, а вам обязательно заниматься ремонтом на планете? Вы же говорите, мы можем взлететь. Может, лучше заняться пультом на орбите? Я имею в виду, мне не нравится соседство коррингартской базы.

– Ну нет, неисправный пульт – не такая вещь, с которой стоит выходить даже в околопланетный космос, и я не хочу делать ремонт в скафандре. К тому же на орбите нас засекут скорее, чем у себя под носом, в болоте – если, конечно, до сих пор не засекли, что выглядит странно... Вообще с этой базой что‑то не так: она не дальше чем в десяти километрах, а я все еще не могу обнаружить никаких сигналов. Впрочем, мы ведь уже не в коррингартском тылу, а в Дальнем космосе, и база вполне может хранить радиомолчание, если они по каким‑то причинам не приняли трансграмму Сэндерса – а судя по всему, так оно и вышло. Но как они могли не заметить космический корабль, да еще садившийся так, будто он терпит бедствие... Они давно должны были выйти на связь и спросить, что случилось – ведь они считают нас своими...

43

Наконец Эмили наскучило страдать в одиночестве, и она поднялась в рубку. Роберт, обернувшись на звук открывшейся двери, заметил, что дочери Клайренса действительно досталось: она прихрамывала, и скулу ее пересекала красная полоса – очевидно, след удара о койку. Эмили остановилась, с отвращением и любопытством глядя на труп Сэндерса и, видимо, не решаясь через него переступить.

– Вот видите, до чего доводит американское стремление всегда быть первым, – нравоучительно изрек Роберт. – Еще недавно вы не знали о людях, работающих на Коррингарт. Полюбуйтесь на одного из них. Его кровь такая же, как у любого человека, он рос и учился, как другие, и даже проходил проверку на брэйнсканере при поступлении на службу. А потом решил, что его карьера продвигается недостаточно быстро...

– Неужели ему тоже платили редкими элементами? – спросила вдруг Эмили. Роберт улыбнулся такой наивности.