-  Зачастую разница между сборщиком налогов и обычным пиратом не столь уж велика, чтобы ее вообще можно было заметить, - в голосе ее послышалась злость.

    -  Вероятно, в определенные моменты ренсоводам действительно было бы лучше действовать сообща и под единым руководством.

    -  Мы, ренсоводы, независимые люди, - ответила девушка. - У каждого из нас свой остров и свой глава общины.

    -  Ты думаешь, план Хо-Хака потерпит неудачу?

    -  Да, мне так кажется.

    Мы развернули лодку и стали возвращаться к ренсовому острову, находившемуся от нас в одном-двух пасангах.

    -  Могу я говорить? - снова спросил я.

    -  Говори.

    -  Ты носишь на руке золотой браслет, - заметил я. - Откуда он у тебя, госпожа?

    -  Я запрещаю тебе разговаривать! - внезапно выходя из себя, воскликнула она.

    Я замолчал.

    Мы причалили лодку к острову, и я большими охапками перенес ренс с плота на крытую площадку, где он хранился.

    -  Сюда, - скомандовала она, указывая на маленькое круглое отверстие, служившее входом в ее крохотную хижину.

    Я был удивлен. Я полагал, что мне снова придется провести ночь под открытым небом, привязанным к воткнутому позади ее хижины шесту.

    -  Залезай, - повторила она.

    Я опустился на четвереньки и, наклонив голову, прополз через круглое отверстие, оцарапав плечи краями ренсовых стеблей. Девушка последовала за мной.

    Хижина едва достигала восьми футов в длину и пяти в ширину. Стены постепенно переходили в потолок, возвышавшийся над поверхностью острова фута на четыре, не больше. Такие хижины обычно использовались только для сна.

    Забравшись в этот шалаш, девушка несколько раз ударила лежавшим на полу металлическим бруском о кремень, держа его над небольшой медной чашей. Высеченные искры упали на сухие лепестки ренса. Пламя быстро занялось, и она, используя как спичку кусочек ренсового стебля, перенесла огонь в крохотную заполненную жиром тарлариона лампу, также находившуюся в неглубокой медной чаше. Я смог рассмотреть ее нехитрые пожитки. Здесь был узел с одеждой и небольшая коробочка для каких-то женских мелочей. У стены лежала скатанная циновка, на которой она, очевидно, спала. Рядом стояли миска, пара чашек и три бутылки из высушенных и выдолбленных тыкв. Б миске лежали скудные кухонные принадлежности; плоская палочка для размешивания пищи и вырезанный из корня ренса небольшой ковшик. Сюда же она положила нож, которым я резал ренс.

    -  Завтра праздник, - сказала она и вызывающе посмотрела на меня.

    В скудном свете крохотной лампы я мог видеть только часть ее лица и контуры тела. Она закинула руки за голову и развязала стягивающую волосы лиловую ленту.

    В тесной хижине мы стояли на коленях друг против друга; нас разделяли каких-нибудь несколько дюймов.

    -  Если ты дотронешься до меня, ты умрешь, - пообещала девушка, рассмеявшись и встряхнув упавшими ей на плечи волосами.

    -  Завтра на празднике я выставлю тебя в качестве приза для девушек, мой хорошенький раб, - вдруг сказала она. - Повернись.

    Я повернулся к ней спиной.

    -  Руки вместе! - последовала новая команда.

    Я повиновался, и она своими не по-женски крепкими руками связала мне запястья гибкой болотной лианой.