-  Вот так, мой хорошенький раб. Можешь повернуться.

    Видя, что ее обращение вызывает во мне ярость, она старалась еще больше подлить масла в огонь.

    -  Раб хорошенький, - смеялась она. - Счастлива будет та девушка, которая выиграет на празднике такого хорошенького раба!

    Я молчал.

    -  Мой хорошенький раб, наверное, проголодался? - с издевкой поинтересовалась она. Я не ответил.

    Она рассмеялась и снова накормила меня, дав пригоршню ренсовой пастилы. Себе она отщипнула ренсовой лепешки, а затем еще сушеной рыбы. Потом она сделала большой глоток воды из тыквенной бутылки и поднесла ее горлышко к моим губам. Дала мне выпить глоток, затем, смеясь, отняла бутыль, но опять дала напиться.

    -  Ну, хватит, - наконец сказала она и поставила бутыль к стене. - Пора спать. Хорошенькому рабу нужно выспаться, завтра ему предстоит многое сделать, он будет очень занят.

    Она распорядилась, чтобы я лег на бок, и другой лианой связала мне ноги.

    Затем расстелила свою циновку, поглядывая на меня и усмехаясь.

    Развязала шнурок на тунике, которая и так почти не скрывала ее наготу. Затем, к моему изумлению, дерзко, плавным движением стянула тунику через голову.

    Она разделась передо мной так небрежно, словно я был животным.

    Я не мог отвести от нее глаз.

    Она нахмурилась.

    -  Я вижу, тебя снова следует наказать, - сказала она.

    Я инстинктивно пытался было отодвинуться, но, связанному, мне это не удалось.

    Она несколько раз с какой-то непонятной яростью ударила меня.

    Не в силах сдержаться, я застонал.

    Она отвернулась, сидя на циновке, и, словно забыв о моем существовании, занялась починкой какого-то сплетенного из ренсовых волокон мешка, висевщего на стене. Она отщипывала от ренсового стебля узкие полоски волокон и вплетала их в мешок. Работала она аккуратно и внимательно.

    Я наблюдал за ее действиями.

    Когда-то я был воином из Ко-ро-ба.

    Потом на ренсовом острове в заболоченной долине Воска я узнал себе истинную цену, узнал, кем я был на самом деле, - низким, всего боящимся трусом.

    Был воином из Ко-ро-ба.

    Стал рабом этой девушки,

    -  Я могу говорить? - спросил я. Не отрываясь от работы, она кивком головы оказала мне эту милость.

    -  Госпожа не удостоила меня чести сообщить свое имя. Могу я узнать, как ее зовут?

    -  Телима, - ответила она, заканчивая ремонт мешка, и, перекусив лишние, свисающие с заплаты края волокон, повесила его на стену, рядом с циновкой. Затем она склонилась над лампой и, прежде чем ее загасить, снова взглянула на меня и повторила:

    -  Твою госпожу зовут Телима, раб.

    Долгое время мы лежали в полной темноте.

    Затем я услышал, как она подвинулась на циновке, и скорее ощутил, нежели увидел, как она приподнялась на локте и лежит, вглядываясь мне в лицо.

    Спадающие ей на плечи волосы касались моей груди.

    И вдруг я почувствовал у себя на животе ее руку.

    -  Ты уже спишь, мой хорошенький раб? - спросила она.

    -  Нет, - ответил я и невольно попытался отодвинуться от нее.

    -  Не бойся, я не причиню вреда моему хорошенькому рабу.

    -  Пожалуйста, не называй меня так! - взмолился я.