Клер растянулась на постели лицом к нему. Слишком близко — папе это не понравилось бы, пусть даже они всего лишь держались за руки.

Шейн взял с другой стороны постели одеяло и накрыл себя и Клер. Оно пахло Шейном; вдохнув запах его волос и кожи, Клер почувствовала, как внутри разливается тепло. Она придвинулась к Шейну, не только чтобы согреться — ей хотелось прижаться к нему.

Он тоже придвинулся к ней, и их тела прильнули друг к другу, а пальцы сплелись. Ничто не мешало им поцеловаться, но они не делали этого; такой род близости был нов для Клер — просто находиться рядом. Шейн высвободил руку, убрал с ее лба прядь волос и легко провел пальцем по губам.

— Ты прекрасна, — сказал он. — Когда я впервые увидел тебя, то подумал... подумал, что ты слишком юна и не можешь жить в этом городе на свой страх и риск.

— А теперь?

— Ты справляешься лучше, чем большинство из нас. Но если бы я мог, я бы увез тебя отсюда. — Он криво улыбнулся. — Хочу, чтобы ты была жива. Ты мне до смерти необходима живой.

Она погрузила пальцы в его волосы.

— Думаю, мне не о чем беспокоиться.

— Ну да, это я беспокоюсь о тебе. Не только из-за вампиров, еще и из-за Джейсона. Он по-прежнему где-то здесь. И... — Шейн помолчал, как будто ему было трудно говорить дальше. — И еще есть я. Может, твои родители правы. Может, я не лучший...

— Я доверяю тебе безгранично. — Она прижала палец к его губам.

Ответом ей был лишь хриплый смех.

— Поэтому сегодня ночью я остаюсь здесь, с тобой, — закончила Клер.

Шейн сделал глубокий вдох.

— Но раздеваться не будем.

— В основном.

— Знаешь, на самом деле твои родители все-таки правы насчет меня.

— Вовсе нет. — Клер вздохнула. — Думаю, никто вообще не знает тебя, ни твой папа, ни даже Майкл. Ты — мрачная, непостижимая тайна.

Он наконец поцеловал ее — в лоб.

— Я открытая книга.

— Люблю книги. — Она улыбнулась.

— Значит, у нас все же есть кое-что общее.

— Я снимаю туфли.

— Прекрасно. Туфли долой.

— И джинсы.

— Не гони, Клер.

Клер проснулась в ленивом, абсолютно мирном настроении; понадобилось несколько минут, чтобы осознать — тепло, согревающее ей спину, исходит от кого-то, лежащего вместе с ней в постели.

От Шейна.

Она затаила дыхание. Он тоже проснулся? Нет, вряд ли; она слышала его медленное ровное дыхание. Этот момент нес в себе особое очарование; Клер знала, что будет помнить его еще долго. Закрыв глаза, она предалась воспоминаниям. О том, к примеру, как голая грудь Шейна касалась ее спины, такая теплая, такая гладкая. Она добилась, чтобы они сняли рубашки, поскольку у нее под рубашкой была футболка, хотя Шейн и пытался сопротивляться. Однако он потребовал, чтобы они остались в джинсах.

О том, что она сняла лифчик, разговоров не было, хотя, конечно же, он это заметил.

«Опасно! — предостерегал ее внутренний голос — Так можно зайти слишком далеко, а ведь ты не готова...»

Спрашивается, почему? Потому что ей еще не исполнилось семнадцати? Что такого магического в этом числе? Кто, кроме нее, может решать, готова она или нет?

Во сне Шейн издал глубокий удовлетворенный вздох, отозвавшийся дрожью во всем ее теле.

«Если я повернусь и поцелую его, он не устоит...»

Теплая вялая рука Шейна покоилась на ее бедре — и именно благодаря этому Клер поняла, что он проснулся. Оставаясь на том же месте, рука слегка напряглась. Клер не двигалась, стараясь дышать медленно и ровно. Рука Шейна скользнула по боку Клер, а потом он убрал руку и сел, повернувшись лицом к окну. Клер перекатилась к нему, натянув одеяло до шеи.

— С добрым утром, — сказала она сонным голосом.