|
Но Клара не унималась. – Я не то имела в виду, – сказала она язвительно. – Не стройте из себя такого обидчивого. Я имела в виду, что соврала отцу. Все, что я наплела ему о своих отношениях с Альберто, было неправдой. Я просто хвасталась, потому что… впрочем, почему – не имеет значения. Но все, что он узнал от меня, было неправдой, и я так и сказала ему в тот вечер! – В какой вечер? – Когда мы вернулись домой с театральной вечеринки после «Риголетто». Именно там, прямо на сцене, отец и ударил Альберто. Когда мы пришли домой, я призналась, что все, что наговорила ему о нас с Альберто, было неправдой. – Так в какой же раз вы лгали; в первый или во второй! – Не отвечайте на этот вопрос, дорогуша, – вставил судья Арнольд адвокатским тоном. – Разве он имеет отношение к делу? Мы с удовольствием предоставим вам факты, мистер Вулф, но только по существу проблемы. Что сказала мисс Джеймс отцу – вопрос непринципиальный. Вулф помотал головой. – Ну уж нет. – Его взгляд обежал собравшихся. – Вероятно, я недостаточно ясно выразился. Миссис Майон хочет, чтобы я решил, справедливо ли ее требование не столько с правовой точки зрения, сколько с моральной. Если окажется, что нападение мистера Джеймса на мистера Майона было морально оправдано, это в корне изменит ситуацию. – Вулф посмотрел на Клару. – Относился мой вопрос к делу или нет, мисс Джеймс, я признаю, что он был нескромным и потому подталкивал вас на ложь. Я снимаю его. Попытайтесь вместо этого ответить на другой. До упомянутой театральной вечеринки давали ли вы своему отцу понять, что мистер Майон совращал вас? – Право… – Клара рассмеялась довольно приятным журчащим сопрано. – Какое милое старомодное слово! Да, давала. Но это была неправда! – Но вы все принимали за чистую монету, мистер Джеймс? Джиффорд Джеймс с трудом удерживал себя в руках, но выслушивать подобные вопросы о чести своей дочери от совершенно незнакомого человека было, признаться и впрямь непросто. Но с другой стороны, тема для присутствующих была не нова, и Вулф спрашивал строго по существу. – Да, я верил тому, что мне говорила моя дочь, – Джеймс постарался произнести это спокойно и с достоинством. Вулф кивнул. – Что ж, тогда, пожалуй, закроем данную тему, – сказал он с облегчением. – Я рад, что мы с ней покончили. – Его взгляд переместился. – А теперь, мистер Гроув, расскажите, пожалуйста, о встрече, которая состоялась в студии мистера Майона за несколько часов до его смерти. Руперт Толстый склонил голову на бок и поймал умными глазками взгляд Вулфа. – На ней предполагалось обсудить, – произнес он своим высоким тенором, – те требования о компенсации ущерба, которые выдвинул Майон. – И вы на ней присутствовали? – Естественно. Ведь я был консультантом и импресарио Майона. Пришли также мисс Босли, доктор Ллойд, мистер Джеймс и судья Арнольд. – Кто организовал встречу? Вы? – В некотором смысле. Предложение высказал Арнольд, а я переговорил с Майоном, позвонил доктору Ллойду и мисс Босли. – И на чем порешили? – Ни на чем. То есть ни на чем конкретном. Спор возник из за размеров ущерба и того, когда Майон сможет снова петь. – Какую позицию занимали вы? Гроув прищурил глаза. – Разве я не сказал, что был импресарио Майона! – Конечно. Я имел в виду, какую вы занимали позицию по вопросу о выплате компенсации? – Я считал, что выплата пятидесяти тысяч долларов должна быть произведена немедленно. |
