Он отчужденно отвернулся.

— Нет, подождите. — Сама не замечая, что делает, она потянула его за рукав рубашки. Он остановился и посмотрел вниз, на ее руку: на лице его застыло выражение гордости и презрения. Ее пальцы казались очень белыми и тонкими на фоне темной ткани, ногти были гладко закруглены и окрашены в обычный для нее бледнорозовый матовый цвет. Она поспешно выпустила шелковистый материал, чувствуя, что по всему ее телу прошла волна тепла, как будто она нечаянно дотронулась до его кожи.

“Как он смеет так на меня смотреть! — подумала она. — Может, он и говорит, как образованный человек, в отличие от своих друзей, но ведь он всего только проводник в конце концов. Его нанимают. Он зарабатывает на жизнь”.

Что-то из этих мыслей выразилось, вероятно, в ее тоне, когда Рэчел сказала:

— Может, мы обсудим это наедине. Я в состоянии оплатить ваше время, если это вас беспокоит.

— Нисколько. — Лицо его оставалось совершенно бесстрастным, но почему-то ей показалось, что втайне он посмеивается. — Вы упрямая леди и к тому же безрассудны, я думаю. Не следует предлагать плату раньше, чем узнаете, какую цену с вас запросят.

— Это, конечно же, будет предметом обсуждения, — ответила Рэчел. — Пожалуйста, давайте побеседуем, по крайней мере. — Она почувствовала в собственном голосе нотку мольбы, и это вызвало ее досаду. Она вовсе не так собиралась говорить с ним.

— Вы воображаете, что сила ваших аргументов возрастет, когда мы останемся одни? — спросил он и засмеялся, увидев, как ее лицо заливает краска. — Хорошо, сеньорита, мы поговорим, если вы считаете, что это что-то изменит, но позже.

— Надо поговорить сейчас. Это важно, — сказала она тихо.

— Для вас, возможно, — протянул он. — Но для меня в данный момент нет ничего важнее игры, которую вы прервали, — а я выигрываю. Я поговорю с вами позже.

Он поднял руку, и его тонкие пальцы погладили ее по щеке. Это неожиданное прикосновение произвело на нее впечатление электрического разряда.

Рэчел услышала как бы со стороны собственный всхлип — испуганный, будто он ударил или поцеловал ее.

Она резко повернулась и выскочила из комнаты, с силой захлопнув за собой дверь. Напоследок она услышала за спиной отголоски смеха, вызванного ее бегством.

В приемной снова никого не было, но до нее донесся звон бокалов из-за полуоткрытой двери справа от входа. Она подошла и заглянула в комнату. Это было просторное помещение со столами и баром, пустовавшее в тот момент. В нем находился только один Рамирес, который протирал бокалы за стойкой бара. Он удивился, увидев ее, и Речел сердито подумала: не предполагал ли он заранее, какой именно прием ожидал ее или, может, он подслушивал у двери.

— Договорились, сеньорита? — осведомился он с совершенно серьезным лицом.

— Не совсем, — отвечала она как ни в чем не бывало. — Мы решили поговорить попозже. Боюсь, что вам придется сдать мне комнату.

Он снова внимательно посмотрел на нее. “Возможно он гадает, как это я не побежала, поджав хвост, назад в Боготу”, — сердито подумала Рэчел.

— Сеньор де Мендоса сказал, что поговорит с вами позже? — спросил он в недоумении. В ответ она ласково ему улыбнулась.

— Совершенно верно, после того, как мы кое-что выяснили. У него, кажется, создалось странное представление о том, для чего собственно я собираюсь нанять его: очень уж высокого он мнения о собственной персоне, — добавила она со злорадством.