— Я хочу добраться до места, называемого “Диабло”, — продолжила она, сквозь полуопущенные ресницы разглядывая лицо собеседника и стараясь обнаружить на нем признаки беспокойства или разочарования. Но таковых не увидела.

Он просто сказал:

— Да, сеньорита. Как сеньорита захочет. А когда она собирается выехать?

— Я надеялась выехать завтра, — сказала она, искренне удивившись.

Он кивнул:

— Я все организую. Сеньорита может ездить верхом?

— Да, — сказала она, — но я подумала, что, может быть, я смогу взять напрокат лендровер и…

Он прервал ее, покачав головой:

— Лендровер не подойдет, сеньорита. Дороги плохие, а иногда и вовсе нет дороги. Лошади лучше. Я, Карлос Арнальдес, говорю вам это.

— Ну, хорошо, Карлос. — Она не собиралась с ним спорить. Он лучше знает условия. Она была рада, что взяла с собой несколько хлопчатобумажных джинсов. И где-то на прилавках она видела мягкие кожаные сапожки, которые идеально подойдут для верховой езды.

Речел возвращалась в отель очень довольная. Прошло несколько часов, и у нее в руках были новенькие сапожки. Внешность Карлоса, может, и непрезентабельна, но Речел должна признать, что он достаточно умел и деловит. Он привел ее в местное кафе-магазин, где они договорились о плате за поездку и о том, сколько он потратит на лошадей и на другое снаряжение. Она несколько опасалась после его упоминания о деньгах, что он возьмет их и исчезнет — только она его и видела. Но, очевидно, он не имел подобных намерений, потому что сказал, что купит все сам и отдаст ей на все квитанции прежде, чем она ему заплатит перед их выходом, если это, конечно, устроит сеньориту.

Потом он выпил за ее здоровье и успех их путешествия рюмку, в то время как Рэчел удовольствовалась более скромным бокалом кока-колы.

Она ничего не сказала ему о цели своей поездки. Пусть себе думает, что она просто упрямая туристка, — решила она. Для правды еще будет время в пути, если окажется, что ему можно доверять.

Приемная снова была пуста, когда она вошла в отель и, хотя она громко стучала по стойке, никто не вышел.

— Отличный хозяин, — пробормотала Рэчел, потом нырнула под стойку и сняла с крюка на стене ключ от своей комнаты.

“Поразительно, как здесь быстро темнеет”, — подумала она, поднимаясь по лестнице. Снаружи, на площади зажглись фонари у прилавков, звуки музыки слабо разносились в вечернем воздухе — преобладали чистые голоса флейт. Небо казалось бархатным, а вокруг музыкантов уже начали танцевать. Рэчел постояла у окна несколько минут, наблюдая за танцующими, но скоро обнаружила, что одной ей стало как-то неуютно. Она почувствовала себя чужой в толпе, где все, казалось, — знали друг друга.

Да еще ее светлые волосы и белая кожа действительно слишком привлекали внимание, и поневоле она вспомнила о предупреждениях, полученных в отеле в Боготе, в частности о карманниках, которые грабят невнимательных туристов.

Она отперла свою комнату, вошла в нее, закрыла за собой дверь.

Рэчел моментально почувствовала, что в комнате что-то не так, Вернее, в комнате был кто-то еще — слабое движение в темноте, чуть слышный запах сигарного дыма. Руки ее крепко сжали сапоги — это было не самое лучшее оружие, но другого у нее не было. А если она завизжит, нет гарантии, что кто-нибудь ее услышит.

Снова послышалось движение, затем донесся другой звук — скрип пружин кровати.

Боже, а может, она ошиблась? Не заблудилась ли она в темном коридоре и не вошла ли в чужой номер? Если так, ей остается только надеяться, что постояльцы спят, и она сумеет уйти прежде, чем будет обнаружена. Она вспомнила замечание Рамиреса об одиноких женщинах.