— Геолог, — задумчиво повторил Витас. — Специалист, который будет знать, где искать изумрудоносную породу, лучше любого другого человека.

— Наверное, — согласилась она, уже жалея, что не назвала Марка ботаником или орнитологом.

— И он выбрал для своей полевой практики поездку в Диабло, — продолжил он все так же задумчиво. — Не такое это место, которое выберет каждый.

Рэчел пожала плечами.

— У него есть какие-то друзья в Колумбии, однокурсники. Возможно, кто-то из них упомянул в разговоре с ним это место.

— Возможно, — сухо заметил он. — Именно этого я и боюсь.

Рэчел хотела отвлечь его от этой темы. Теперь она уже пожалела о том, что соблазнилась возможностью развлечься за его счет, заставить его поверить, что с замирающим сердцем ждет, когда он предложит свои услуги проводника, а потом сказать ему спокойно и холодно, что уже договорилась с другим. Разговор шел не по ее плану.

И вдруг еще одно пришло ей в голову. Он называл ее Ракиль — именно так называла ее и Изабель. Но он не мог знать ее имени. Она не упоминала его и Карлосу Арнальдесу — тот знал ее только как сеньориту Кричтон.

— Откуда вы знаете мое имя? — резко спросила она, не заботясь о том, что он поймет ее вопрос, как попытку переменить тему разговора.

Он пожал плечами.

— Пока я ждал тебя, я развлекался чтением твоего паспорта. Ты оставила его здесь, у кровати. Это было очень интересно, и фотография почти точно изображает тебя. — Он лениво улыбнулся. — Но я напрасно искал в графе “Особые приметы” упоминание о той очаровательной родинке в форме сердечка, которая украшает твое левое бедро. Неужели ты боялась, что назойливый офицер таможни обязательно пожелает увидеть ее?

У Рэчел появилось странное чувство, будто она превратилась в камень.

— Ты сердилась на то, что я поздно нанес тебе визит, безжалостно продолжал он. — Однако я заходил сюда и раньше, воспользовавшись тем же ключом. Ты спала так сладко, что у меня не хватило духу будить тебя.

В театре у Рэчел не было отдельной уборной, но там между актерами обоих полов существовало закулисное чувство братства, которое помогало ей держаться безо всякого смущения. Но сейчас сознание того, что этот мужчина стоял у ее постели и видел ее спящей, почти обнаженной, заставляло ее щеки гореть от стыда. Те крошечные кружевные лоскутки, которые на ней были, ничего не могли от него скрыть.

— По крайней мере, спасибо и на этом, — сказала она дрогнувшим голосом. — А теперь я попрошу вас, как я уже говорила вам вначале, убраться вон из моей комнаты.

Он точно остолбенел, и Рэчел почувствовала, что сильно задела его. В ней запела радость. Такой неотразимый, незаменимый сеньор де Мендоса, и вдруг его отвергли. Кажется, ему это совсем не понравилось. Ну что ж, Подглядывающий Том это заслужил.

Он медленно поднялся, и в каждой мускулистой части его тела таилась угроза. Она приказала ему убираться, но сейчас ей самой хотелось убежать. В его взгляде угадывалось нечто большее, чем просто слегка задетая гордость, и ей не особенно хотелось вникать, что это такое.

Рука его крепко взяла ее за плечо, пальцы вонзились в нежное тело, и она с трудом сдержала крик боли.

— Кого ты наняла? — спросил он тихо, но отчетливо. — Отвечай, черт тебя возьми!

— Пусти меня, — проговорила она сквозь зубы. — Ты делаешь мне больно!

— Я сделаю тебе еще больнее, — сказал он тем же угрожающим тоном.