Несмотря на духоту в машине и постоянную тряску, она ухитрилась задремать и проснулась, только почувствовав, что машина замедляет ход. Она с усилием стряхнула с себя остатки сна, пригладила волосы и вытерла слегка потные ладони о джинсы.

Первым, кого она увидела, выйдя из машины, был Витас. Но он совершенно преобразился в строгом костюме из легкой дорогой ткани. Витас выступил вперед, подал ей руку и легко коснулся губами ее щеки.

— Добро пожаловать в твой новый дом, Ракиль, — тихо сказал он. — Моя мать с нетерпением ждет тебя.

Она ухватилась за подставленный ей локоть и, чувствуя себя очень глупо, пошла с ним к арке парадного входа, возле которого выстроились в ожидании слуги. Она пожалела, что входит в дом Витаса, будучи одетой столь непрезентабельно — в пыльные джинсы и простую рубашку. “Сейчас были бы к месту натуральные шелка, — мечтательно подумала она. — И может, даже шикарная шляпа”.

Особняк, к которому они направлялись, производил очень приятное впечатление. Элегантное двухэтажное здание, вероятно, было построено в прошлом веке. Красная черепица на крыше мягко светилась в лучах уже клонящегося к закату солнца, а сквозь арки виднелись тенистые дворики с цветниками и фонтанами. Яркий синеватый отблеск в глубине двора говорил о том, что здесь есть плавательный бассейн.

И то, что оказалось внутри дома, не обмануло ее ожиданий. Пол в холле был покрыт прекрасной плиткой, а на верхний этаж вела изящная лестница из кованого железа.

— Моя мать — в своих покоях на втором этаже, — коротко сообщил Витас. — Я приказал отнести твоего брата прямо в его комнату. Для него это было трудное и долгое путешествие.

“И для меня тоже”, — подумала Рэчел. Но понимая, что если скажет ему об этом, то он, вероятно, возразит, что она вполне могла бы добраться с большим удобством, поехав с ним, Рэчел промолчала. Теперь-то она осознала, что ей значительно легче было бы предстать перед матерью Витаса, если бы она не заупрямилась и прилетела на вертолете, а не тряслась в душной и пыльной машине.

Витас предложил Рэчел подняться с ним по лестнице, потом они прошли по галерее и остановились возле внушительных резных дверей. Он поднял было руку, чтобы постучать, и при этом взглянул на ее напряженное лицо.

— Не волнуйся, Ракиль, — мягко посоветовал он. — Моя мать будет от тебя в восторге. Ты — ответ на ее многолетние молитвы.

Женщина, поднявшаяся им навстречу, была небольшого роста, но умение держаться и достоинство в осанке делали ее выше в глазах окружающих. На ней было простое черное платье, безукоризненно сшитое. На плече у нее сверкала великолепная брошь. Рэчел тут же очутилась в нежных объятиях.

— Благослови тебя Боже, дитя! — На глазах сеньоры блестели слезы, она чуть отстранилась. — И благослови Боже тебя, Витас, за то, что привез ее ко мне. Она прекрасна, как ангел. Что за чудесная невеста получится из нее, и какое будет для меня счастье наряжать ее. Уже так много времени прошло с тех пор, как Хуанита вышла замуж.

— По крайней мере, два года, — сухо заметил он. — Если ты хочешь говорить с Ракиль о платьях, тогда я вас оставлю и проверю, удобно ли устроен ее брат, и есть ли у него все, что ему нужно.

Рэчел совсем растерялась, когда за ним закрылись двери, и она осталась с сеньорой наедине.

— Иди сюда, сядь рядом со мной, дитя мое. — Сеньора указала на диван, стоящий перед широким окном. — Я ненадолго задержу тебя. Тебе, разумеется, хочется пойти в свои покои, вымыться и отдохнуть перед обедом. Витас уже послал за твоим багажом в Асунсьон, но я выбрала несколько вещей, из тех, что принадлежали прежде Хуаните, чтобы ты могла ими воспользоваться.