Опять не там.

Перемещаюсь в пространстве, не погружаясь при этом, как мистер Уинстон Найлс Румфорд и его пёс Казак, в хроно-синкластический инфундибулум, материализуюсь без всяких хитростей и приспособлений то там, то тут запросто.

Опять вот в трапезной. Слышу, поют:

Вася подступил ко мне и шепчет на ухо:

«Ирину не видел?»

«Журналистку? Нет, – говорю. – А что?»

«Домогается», – говорит Вася.

«Так радуйся, – говорю. – Сама в руки идёт».

«Настойчиво. На берег тянет. Я и прячусь. Мне Катя нравится. С Катей хочу побыть. Самая гарная».

«Ну, – говорю. – На вкус и на цвет товарищей нет. На девушек – тем более. Ищи, – говорю, – свою Катю».

«Она где-то с Какту… нет, с Хер… кусом».

«Кактус-Херкус, – говорю, – не опасен, с тем только под руку ходить да про литовских рыцарей, при Грюнвальде всех победивших, разговаривать».

«Про злых гэбистов и про ласковых лесных братьев, то есть – фиалках… Кто его знает, – говорит Вася. – В тихом эсэсовце… не зря же кукарекает».

«Глубоко копаешь», – говорю.

«Мой дед, – говорит Вася, – бандеровцев в Карпатах крошил».

«Понимаю».

Пошли искать Херкуса и Катю. Мало ли…

Остановился Вася, начал какой-то металлический прут из земли вытаскивать. Не поддаётся тот, только шатается.

«Шо цэ такэ?» – спрашиваю.

«Это – Экскалибур», – говорит.

«Нет, – говорю, – Вася, это кусок какой-то арматурины».

«Не может быть!»

«Нет, Вася, может».

«Жаль», – говорит Вася.

«Тебе, – говорю, – обычных мечей и фальшионов мало?»

«Мало, – говорит Вася. – На диплом не хватит».

«Время ещё есть, – говорю, – накуёшь».

«Наковал бы, – говорит Вася, – да кузню создатели нашего государства, знаешь же, сожгли».

«Ты настоящий, Вася, археолог».

«Дякую», – говорит.

И переводчик мне уже не нужен – понимаю, что что-то доброе сказал мне Вася. Большей ещё к нему симпатией проникся. Доброе слово – и берите меня тёпленьким. Много ли человеку надо, как и кошке. Кот какой-то, лёгок на помине, от нас метнулся быстрой тенью, трава высокая – в ней скрылся. Кот или кошка, разбери их.

«Кит», – говорит Вася.

«Кто?!» – спрашиваю.

«Кит», – повторяет.

Ну, думаю, перебрал хлопец.

«Вася, – интересуюсь, – ты на проливе Лаперуза не бывал?»

«Нет, – говорит, – не доводилось. Даже во сне. А что?»

«Да так, – говорю, – мало ли».

Пошли мы дальше.

Нашли. Я – Катю, Вася – Херкуса. В разных местах.

Сошлись мы все возле Южных врат. Стоим.

Кого же мне, упорно думаю, напоминает этот Херкус?.. Вспомнил. Страшилу из «Изумрудного города». Вот! Краска с него пока не слезла. Да ночью-то… все краски ночью серые. Кроме одной – чёрной.

Слышу:

«Скажи, – говорит Херкус Васе, – что-нибудь по-вашему, по-человечески».

«Шёл хохол, – говорит Вася, – наклал на стол, шёл кацап, зубами цап».