– Ты должна отдать Видику каждый цент.

– Хорошо, папа. Это очень обидно, но я так сделаю. Я все отдам Видику. Но я думаю, ты совершаешь ошибку.

– Это не ошибка. И не вздумай сбежать с деньгами, как ты сделала с рукописью доктора Лала.

Слишком поздно для искушений. Одним желанием меньше. Он слегка усмехнулся.

– Всего хорошего, Шула. Ты – хорошая дочь. Лучшая из дочерей. Лучше не бывает.

Выходит, Уоллес был прав насчет своего отца. Он оказывал услуги мафии. Производил кое‑какие операции. И деньги действительно существуют. Однако сейчас не время думать об этом. Он положил телефонную трубку и обнаружил, что доктор Косби дожидается его. Бывший футболист стоял в белом жилете, крепко закусив верхнюю губу нижними зубами. Бескровное лицо и прозрачные голубые глаза были хорошо натренированы – хирург сообщал последнюю весть, простую весть – все было кончено.

– Когда он умер? – сказал Сэммлер. – Только что?

«Пока я, как дурак, пререкался с Анджелой!»

– Несколько минут назад. Мы перевезли его в специальную палату, мы старались сделать все возможное.

– Я понимаю, не в ваших силах было остановить кровоизлияние.

– Вы – его дядя. Он попросил меня попрощаться с вами.

– Я и сам бы хотел попрощаться с ним. Значит, это не случилось мгновенно?

– Он знал, что наступает конец. Он ведь был врач. Он все знал. Он просил меня увезти его из комнаты.

– Он попросил об этом?

– По‑видимому, он щадил свою дочь. Поэтому я сказал ей про анализы. Ее зовут мисс Анджела?

– Да, Анджела.

– Он сказал, что хочет остаться внизу. Впрочем, он знал, что я и так его переведу.

– Да, да. Как хирург Элия все знал. Он, без сомнения, знал, что операция бесполезна, как и эта пытка с вкручиванием винта в горло. – Сэммлер снял очки. Его глаза – один просто незрячая шишка – под мохнатыми зарослями бровей были на уровне глаз доктора Косби. – Конечно, все было бесполезно.

– Мы делали все, как положено. Он знал это.

– Мой племянник всегда любил со всем соглашаться. Конечно, он знал. И все же, возможно, было бы милосерднее не заставлять его проходить через все это…

– Не хотите ли вы сообщить печальную весть мисс Анджеле?

– Прошу вас, скажите ей сами. А я бы хотел посмотреть на моего племянника. Как мне туда попасть? Укажите дорогу.

– Это запрещено. Вам придется подождать здесь. Вы увидите его в комнате для погребальных церемоний, сэр.

– Это очень важно, молодой человек, и лучше будет для вас, если вы мне это позволите. Поверьте моему слову. Не стоит нам устраивать скандал здесь, в коридоре. Ведь вы этого не хотите, не так ли?

– А вы бы устроили?

– Несомненно.

– Я пришлю за вами сестру, которая была при нем, – сказал врач.

Они спустились в лифте – мистер Сэммлер и серая женщина, прошли подземным переходом, устланным пестрым линолеумом, потом по темным туннелям, потом вверх и вниз по галереям, мимо лабораторий и складов. Итак, вот она, эта знаменитая истина, за которой он охотился неустанно, – он поймал ее наконец или она поймала его. Теперь эта истина его разрушала – разрушала то, что от него осталось. Он рыдал про себя. Он шел привычным широким шагом, поджидая на поворотах сопровождавшую его сестру. В застоявшемся воздухе, напоенном запахами нательного белья, болезни и лекарств. Он чувствовал, что рассыпается на части: какие‑то разнородные куски в его организме плавятся, растекаются, вспыхивая болью. Элии не стало – у него опять отняли, отобрали еще одно существо. Порвалась еще одна нить, связывавшая его с жизнью.