Донлон поглядел на Билла ласково, как на родственника, с которым давно не виделся.

– У нас тут с твоим отцом состоялся разговор по душам, сынок, – произнес он необычайно мягким голосом. – Но мы уже почти закруглились.

– Мне только нужно взять пару инструментов, – объяснил Билл, направляясь к ящику рядом с раковиной.

– Что‑то мастеришь, а? – спросил Донлон.

– Да, сэр. – Билл достал из ящика кусачки и самую маленькую отвертку.

– Модель самолета? – продолжал допытываться Донлон.

– Нет, сэр. Что‑то наподобие фонографа. Простите. Донлон проводил глазами вышедшего из кухни Билла и сказал:

– Вот в этом возрасте они все хороши. Пока маленькие. Люблю детей. Вы случайно не состояли в Полицейской атлетической лиге?

– У меня никогда на это не было времени.

– Что ж, у вас есть свои дети. А у меня вот нет. Я годами грешил на миссис Донлон, но оказалось, что виной всему я сам. Доктор сказал, все дело во мне. – Он снова потер лицо, и после этого оно снова посуровело. – Но когда эти дети вырастают, то превращаются в подонков, – сказал он, – большинство из них. Вроде тех, которых вы взяли под крылышко. Когда дети маленькие, все они очень милы, но потом из них ничего путного не получается.

– Не из всех.

– Из тех, что в гостиной, – точно не получится. – Он секунду пожевал согнутый палец, затем качнул головой и сказал:

– Ну, значит, по рукам, насчет того, другого?..

– Вы от них отстанете? Он пожал плечами:

– Пускай себе гуляют. – Его глаза сверкнули. Я не доверял ему – чувствовалась в нем какая‑то непредсказуемость и коварство, но был уверен, что большего все равно мне от него не добиться, поэтому подтвердил:

– Ладно. Договорились.

– А теперь, – продолжил он, – пускай все разойдутся. Это прозвучало не как угроза и не как приказ, а как нечто само собой разумеющееся.

Впрочем, это было вовсе не так.

– Вас забыли спросить? – сказал я, как отрезал.

На секунду он опешил, а затем снова насупился и ответил:

– Ладно, Тобин, продолжайте в том же духе. Но не вздумайте рыпаться.

– И в мыслях не держу.

– Попрощайтесь за меня со своими гостями, – закончил он и, обойдя меня, покинул кухню.

Я последовал за ним до самого входа, он сам открыл входную дверь и вышел, оставив ее приоткрытой. Я задержался, стоя в полутьме, и, держась за дверную ручку, наблюдал, насколько это было возможно в наступивших сумерках, как он проследовал к припаркованному у обочины черному “плимуту”, хоть и плохо различимому, но не допускающему никаких сомнений в том, что машина служебная. А он использовал ее для неофициальной поездки.

Когда Донлон забрался в “плимут” и тронулся с места, я закрыл дверь и вернулся в гостиную.

Глава 12

Теперь в гостиной стоял дым коромыслом, велся оживленный разговор, все обращались друг к другу, и каждый по очереди пытался что‑то втолковать Кейт, которая всем кивала, улыбалась и ничего не могла понять. Бросалось в глаза, насколько раскованно и непринужденно держалась вся компания – не было и следа той настороженности, которую обычно испытывали люди при общении со мной. Вики тараторила без умолку, не успевая выговаривать слова, при этом она не могла усидеть на месте: подпрыгивала на кушетке, как перышко, хотя была пухленькой и кушетке от нее порядком доставалось; Эйб Селкин был искрометен и изящен, как тамада на банкете; Халмер – весь в разговоре, однако все же успевал наблюдать за остальными, оценивая их поведение как бы со стороны, но без сарказма; а Ральф Пэдберри, слегка подавшись вперед, методично вставлял четкие короткие замечания, используя для этого редкие секундные паузы.