Она еще не заметила куска шелка, который я оставил на виду.

    Я наблюдал за рабыней. Однажды в подвале, под пытками агентов курий, она предала Царствующих Жрецов. Обнаженная, прикованная цепями к стене, в темноте, среди уртов, она плакала и молила о милосердии. Она рассказала все, что ей было известно о Сардаре, о планах Жрецов, об их обычаях и приспособлениях. Она рассказала им о слабости Роя. Не сомневаюсь, что Самос бросил бы эту девку в канаву с нечистотами и уртами, как только выбил бы из нее последние сведения. Ибн-Саран доставил ее в Тахари. Здесь она опознала меня при первой же встрече. В тесной накидке из красного шелка, кушаке и прозрачных шальварах она подавала вино во дворце Сулеймана в Девяти Колодцах. Она присутствовала в момент покушения на Сулеймана и свидетельствовала на суде, что это сделал я. Я видел, как она улыбалась, когда ее снимали с пыточного стола, Некогда она служила Царствующим Жрецам, затем работала на курий и их агентов. Теперь я смотрел, как она расчесывает волосы. Похоже, для нее межпланетная политика закончилась. Ее пощадили. Я наблюдал за движениями девушки и улыбался. Я знал, почему ее пощадили. Уж слишком соблазнительна и хороша собой была эта рабыня. Такое тело стоит больших денег. Видеть ее означало желать ее. Красотка Велла.

    Она отложила гребень и потянулась к флакону с духами.

    Она прикоснулась духами к шее, мочкам ушей, к плечам. Я знал этот запах.

    Он сопровождал меня на пути в Клим. Я его не забыл.

    Наконец маленький кусочек шелка привлек ее внимание.

    Она смотрела на него с удивлением и любопытством. Я вспомнил утро, когда вместе с другими стоял закованный в цепи у стены касбаха. Вспомнил высокое окошко, из которого махнула мне рукой рабыня в желтой шелковой накидке. Затем, с разрешения своего хозяина, она приоткрыла лицо. С каким презрением и насмешкой смотрела она на меня, ничтожного раба, отправляющегося в Клим, на вечные мучения и неминуемую погибель. Она швырнула мне подарок - квадратный платочек из невольничьего красного шелка, размером в восемнадцать квадратных дюймов, обильно смоченный духами, специально подобранными искусными парфюмерами с тем, чтобы лишний раз подчеркнуть всю рабскую прелесть ее рабской натуры. Она послала мне воздушный поцелуй и скрылась, подчинившись недовольному окрику хозяина.

    Я стоял позади нее. Я нажал на кнопку на кольце, чтобы она могла меня видеть.

    Рабыня взяла платок в руки. Это был потертый, порванный, выгоревший до белизны кусок шелка. Она долго смотрела на него, потом поднесла к лицу и вдохнула тонкий, едва сохранившийся аромат. Неожиданно она радостно воскликнула:

    -  Тэрл! Тэрл! - Рабыня бросилась мне на шею, продолжая восклицать: - Тэрл! Тэрл, как я люблю тебя! Как я люблю тебя, Тэрл!

    Я перехватил ее руки и медленно отвел их от своего тела. Она пыталась прижаться ко мне губами, но я удерживал ее на расстоянии. Она отчаянно мотала головой из стороны в сторону. Из глаз ее покатились слезы.

    -  Позволь мне поцеловать тебя! - кричала она. - Позволь мне тебя обнять! Я так люблю тебя!

    Я держал ее за плечи, не позволяя прикоснуться к себе. Она смотрела мне в глаза.

    -  О Тэрл, неужели ты не можешь меня простить? Неужели ты никогда меня не простишь?

    -  На колени! - приказал я.

    Красавица медленно опустилась на колени.

    -  Тэрл? - прошептала она.

    Я вытащил из сундука тряпку. Это была старая, изодранная тряпка, измазанная в жиру и грязи, из дешевого, грубого материала. Я нашел ее на кухне Ибн-Сарана.