После этого я оттащил ее на кушетку и преподал ей короткий урок.

    Перед ней лежал путь в тысячу пасангов, но мы уже сделали первый шаг. И даже миновали зал.

    Я наблюдал за ее реакцией, когда мы вели ее между солдат. Это была уже не прежняя Тарна. Это была женщина, узнавшая, что может с ней сделать мужчина.

    Снизу тоже доносились крики и пение. Мы спустились на четыре уровня и оказались на самом нижнем. Тарну начало тошнить.

    -  Запах, - простонала она. Перед нами появился пьяный солдат с бутылкой. Ее вырвало дважды, я ей не мешал. Затем я пропустил ее вперед. Мы шли по устилающей коридор склизкой соломе. Она жалобно запищала, когда урт коснулся ее ног мокрой шерстью. Мы заглянули в одну из дверей. За ней располагалась длинная узкая комната. У дальней стены стояли на соломе прикованные за шеи более ста невольниц. С ними заигрывали пьяные солдаты. Удерживая девушек за руки, они вливали им в рот вино. Некоторые рабыни с радостью хватались за бутыли, стоящие в конце цепи жадно протягивали руки.

    -  Вина! Вина мне, господин! - кричали они.

    -  Какие мужчины ужасные, - простонала Тарна.

    -  Прикуси язык, шлюха, - оборвал ее Хассан. - Скоро и ты им достанешься.

    -  Здесь, - сказал Хассан и отворил тяжелую железную дверь.

    Я с любопытством разглядывал цепи и приспособления. Тарна попятилась. Бежать она не могла, ибо я держал ее за руку. Ей стало плохо, я следил, чтобы она не упала. В комнате было темно, только в углу горела висящая на цепях лампа на жире тарлариона и тлели угли в жаровне рядом с клеймовочным станком. В больших касбахах угли всегда держат горячими. Рабы это хорошо знают.

    Я сорвал с рабыни покрывало, толкнул ее к станку и набросил на бедра по два железных обруча, после чего затянул их воротом. Она отчаянно пыталась вырваться из стальных зажимов. Я схватил девушку за руки, просунул кисти в специальные проемы над головой и одним движением затянул ремни. Подобные зажимы входят в комплект каждого клеймовочного станка. Затянуть и распустить их можно почти мгновенно. Разумеется, сама девушка не может дотянуться ни до одного ремня, зато стоящему у станка человеку не требуется особых усилий, чтобы обеспечить полную неподвижность невольницы. Я подтянул кисти рук, и Тарна захныкала:

    -  Ой, больно!

    Я затянул ворот на полную.

    -  Умоляю! - завопила она.

    -  Заткнись, - бросил я и начал фиксировать бедра.

    -  По-моему, ей пойдет клеймо на левом бедре, - произнес Хассан.

    Девушка на станке может визжать и извиваться, но бедра в момент клеймения должны оставаться совершенно неподвижными. Их ждет поцелуй железа.

    Надев толстую перчатку, Хассан вытащил из жаровни раскаленный прут.

    -  Как тебе этот рисунок? - спросил он. Это было тахарское невольничье клеймо.

    -  Мне очень нравится, - сказал я, - но лучше подстраховаться и сделать ее обычной рабыней, годной для продажи на севере.

    -  Хорошая мысль, - кивнул Хассан и вытащил из жаровни другой прут. Но его раскаленном докрасна конце горело четкое клеймо кейджеры с планеты Гор. Тарна следила за Хассаном выпученными от ужаса глазами.

    -  Еще не нагрелся, детка, - сказал он и положил прут на место.

    Откуда-то издалека донеслись крики. Хассан взглянул на меня.

    -  Пойду посмотрю, - сказал я и вышел. Шумели сверху, на втором уровне. В коридоре покачивался пьяный солдат.