Тарна побледнела.

    -  Выглядели ли те девушки гордыми?

    -  Да, - мрачно сказала Тарна. - Только я не понимаю, чем там было гордиться.

    -  Они гордились, - объяснил Хассан, - своими телами, тем, что они желанны, и еще они гордились своими хозяевами, у которых достало силы и власти надеть на них ошейники и держать их в рабстве ради собственного удовольствия.

    -  Какими же сильными должны быть такие мужчины, - прошептала Тарна. - Только я все равно не поняла, чем они гордились.

    -  Тем, что чувствовали себя самыми совершенными и свободными из всех женщин. Иногда, - рассмеялся Хассан, - девушки так задирают нос, что приходится их пороть, чтобы напомнить, что они - всего-навсего рабыни

    -  Я умею ходить с достоинством, - сказала Тарна. - Ведите меня через зал. - Она поднялась на ноги.

    -  Существует разница, - улыбнулся Хассан, - между гордостью свободной женщины и гордостью рабыни. Свободная женщина идет гордо потому, что считает себя равной мужчинам. Рабыня гордится тем, что ей нет равных среди женщин.

    Тарна непроизвольно вздрогнула от удовольствия. Я видел, что последнее замечание задело ее за живое.

    -  Тебе больше не надо соперничать с мужчинами, - сказал Хассан. - Теперь все по-другому.

    -  Да! Я чувствую! - неожиданно воскликнула она. Я становлюсь другой! - Она посмотрела на нас. - Впервые за все время мне понравилось, что надо стать другой.

    -  Это только начало, - заметил Хассан.

    -  Ты считаешь, что нам удастся провести ее через зал? - спросил я Хассана. За дверью раздавались крики, пение и шум пирушки Взявшие крепость войска уже праздновали победу.

    -  Конечно, пройтись как рабыня она еще не сможет, - сказал Хассан, - но если на нас не обратят особого внимания, может быть, и проскочим. - Он обернулся к пленнице. - Ну-ка покажи, как ты смотришь на мужчин, шлюха! Покажи, как ты отвечаешь на их взгляды!

    Тарна уставилась на него. Хассан застонал:

    -  Нам тут же отрубят головы.

    Я оттащил Тарну к широкой кушетке и швырнул ее на желтые подушки. Конец веревки я привязал к изголовью. Она не могла подняться более чем на фут. Тарна извивалась и испуганно смотрела на меня.

    -  Что ты собираешься со мной сделать?

    -  Что хочет, то и сделает, - рассмеялся Хассан. - Не забывай, кто кого взял в плен.

    Тарна расплакалась.

    Спустя короткое время мы повели ее через зал касбаха. Невольничью веревку с шеи мы сняли, чтобы никто не подумал, что ее только что схватили. Я вел ее на шнуре, привязанном к скрещенным перед грудью рукам. Время от времени я сильно за него дергал, отчего она спотыкалась, падала или бежала. Я делал это по трем причинам: чтобы скрыть ее неуклюжесть, потому что спешил и потому что это мне нравилось. Шнур я снова позаимствовал из ее шторы. По нему нас могли узнать, и я спросил:

    -  Есть ли такие в других помещениях касбаха?

    -  Да! - ответила Тарна, после чего я скрутил ее запястья.

    -  Не слишком ли она чистая? - прищурился Хассан. Я посмотрел на связанную девушку и приказал:

    -  Ляг на пол и покатайся на спине и на животе!

    Она смерила меня негодующим взглядом, но выполнила требование.